[Из сибири]

Википедия:

Открытие Мастер-Билдинга практически совпало с началом Великой депрессии в США. Рынок недвижимости, равно как и рынок ценных бумаг, стремительно обрушился. Вложения в недвижимость, сделанные летом 1929 года, к концу того же года обесценились приблизительно в два раза. Медианная цена квадратного фута недвижимости на Манхэттене, составлявшая в 1929 году 3,82 долларов, упала в 1932 году до 1,61 долларов. Девелоперы не справлялись с обязательствами по ипотекам. Пик ипотечных дефолтов пришёлся на 1932 год, когда только на Манхэттене было закрыто продажей зданий (foreclosure) более 900 ипотек (при нормальном уровне около 100). Более 80 % облигационных займов 1925—1926 годов закончились дефолтами....[13].

То есть здание практически сразу пошло в минус.

Финансовые результаты эксплуатации доходной части проекта — апартаментов — оказались (как и для всех проектов периода строительного бума конца 1920-х годов) неудовлетворительными, так как арендная плата уменьшилась в два раза, и Музей Рериха не справлялся с выплатами по облигациям. Между тем ипотечный банк (American Bond and Mortgage Company), державший облигации, разорился, и облигации перешли в руки кредиторов банка, не имевших ни деловых связей с Рерихом и Хоршем, ни симпатий к ним[К 8]. Так как при этом часть доходов использовалась на содержание рериховских культурных учреждений, держатели облигаций в 1932 году подали иск против Л. Хорша, обвиняя его в недобросовестном управлении (англ. mismanagement), по результатам судебного процесса здание было подчинено внешнему управлению, представлявшему кредиторов. Доходы от здания более не могли использоваться для поддержки учреждений Рериха, и Хорш принял часть расходов на себя. Н. К. Рерих с определённой наивностью именовал кредиторов «антикультурными врагами» и «тёмными силами»[14]. Конфликты сопровождались трагическим эпизодом — уволенный в 1932 году директор музея Гарри Керпер (Harry J. Koerper) покончил с собой[15].

Где-то в письмах Елены Рерих мы читали о директоре музея Гарри Керпере, который покончил с собой? Высказывала ли она соболезнование? Интересовала ли судьба этого несчастного рериховских исследователей?

Вообще самый очевидный вывод, который можно сделать: Хорш не отбирал здание у Рериха хотя бы потому что оно не принадлежало ни Рериху ни Хоршу, но было под внешним управлением.