[csdoc]

Сообщение от Кайвасату

Уранов также был учеником Абрамова.

«ВЫ — МОИ ПРОВОДА С МИРОМ...». II. «Одиноко стоит вознесённая к небу вершина...»

Строка из стихотворения Н.Д. Спириной.

[... фрагмент статьи пропущен, полный текст доступен по ссылке https://rossasia.sibro.ru/voshod/article/34104 ...]

Отход Зубчинского от своего духовного руководителя, о чём неоднократно рассказывала Наталия Дмитриевна, начался ещё в Харбине. Сообщения, полученные Борисом Николаевичем в 1958 году, напрямую касаются этих событий. Приведём слова Учителей, комментирующих процесс отрыва Зубчинского от своего иерархического звена.
Учитель говорит: «Отношение друга изменилось в корне, сам стал умён. Потому от дальнейших попыток доказывать что-то или делиться своими знаниями надо отказаться. Приемлемость отсутствует — и всё обратится против. Так закрывшееся сердце мимо пройдёт готового открыться ему Источника Знания, Данного Мною»

Грани Агни Йоги. 1958. 455.

.
Эту тему продолжает Матерь Агни Йоги: «Словам не верь, они не выражают того, что скрыто за ними. Нет прежнего друга. Испытание не выдержал. Надо перевести в подготовительный класс. Если друг ценности Записей не понимает, утерян контакт. (...) Тебя умаление происходит, и тем умаляют Даваемое через тебя Владыкой. Вред глубже, чем кажется. Восприемник предполагаемый не выдержал даже предварительного испытания. Надо дать время, и оно или вновь сблизит, или ещё отдалит. Время сейчас разделения. Низводить себя не давай, ибо нами поставлен»

Грани Агни Йоги. 1958. 456.

.
Сообщение от Гуру: «Так запишем ещё в книгу опыта жизни: друзья познаются во времени. Много ли верных осталось у нас? А сколько их было, ходящих вокруг и получающих много. Оторвавшийся от непосредственного звена пресекает свой путь, пока кто-то, и где-то, и когда-то вновь на себя его тягость не примет. Мы уклоняемся от цепь связи порвавших»

Грани Агни Йоги. 1958. 457.

.
Вопрос о Зубчинском затрагивался и в переписке Бориса Николаевича и Наталии Дмитриевны. Читая фрагменты писем, касающиеся супругов Зубчинских — Борис Николаевич рассматривает их как одно целое, — хорошо ощущаем, что для него ситуация ясна: отрыв в духе уже произошёл, и никакие попытки возобновления отношений, чего очень желали Зубчинские, не спасут положение. И хотя Борис Николаевич пишет очень кратко, сдержанно, мы не можем не почувствовать, как тяжко ему дался отход «предполагаемого восприемника». Даже в воспоминаниях он не хочет касаться того, что связано с этим человеком. В письмах к Наталии Дмитриевне он именует Зубчинского не иначе, как «дядюшка Лены», ни разу не назвав его по имени. С Леной — племянницей Зубчинского — Борис Николаевич общался, интересовался её жизнью, расспрашивал о ней Наталию Дмитриевну. Лена входила в число тех, кого Наталия Дмитриевна по указанию Бориса Николаевича знакомила с его Записями.
Из письма Бориса Николаевича от 5 апреля 1965 г.: «Получил ещё письмо от дядюшки Лены. Моё письмо он получил. Предлагает прислать лекарства, которые трудно достать, предлагает помощь. Сожалеет, что я не могу сдвинуться с места, и, видимо, очень хочет писать. А ведь я ему прямо сказал, что ворошить прошлое не хочу, неужели не понимает почему. Но больше отвечать им не буду. Если же Лена опять к ним поедет, то объясните ей и попросите передать, чтобы письмами больше не беспокоили».
В одном из писем Борис Николаевич характеризует Зубчинского популярной фразой из комедии Грибоедова: «А он не потерпит никого и ничего, кто "может сметь своё суждение иметь"» (30 декабря 1969 г.). В другом пишет: «Он же на Вас сердит особенно за то, что не восхитились тем, чем восхищался он, и за то, что перестали им самим умиляться. Но и это касается лично только Вас и меня. (...) Я-то не ссорился, просто перестал держать их у сердца. И это опять-таки не моя вина» (4 ноября 1970 г.).
Из письма от 12 декабря 1970 г.: «Получил от Лениного дядюшки цитату, по словам дядюшки от самого Владыки, и уверяет меня, что это действительно так. Словом, деваться некуда, слушай и умиляйся, хотя её содержание прямо противоположно тому, что говорила Елена Ивановна, и моему убеждению. Не зря Вы переживали».
Из писем Бориса Николаевича мы узнаём, насколько непримиримым было отношение Наталии Дмитриевны к Зубчинским. Высказывая своё определённое мнение о Зубчинском и подтверждая его своим поведением, Наталия Дмитриевна — единственная из ближайшего окружения Бориса Николаевича — делает то, что не может сделать он сам, — она защищает своего учителя.
Несмотря на ясно выраженное нежелание Бориса Николаевича возобновлять отношения с Зубчинскими, они не прекращают настойчивых попыток восстановить их, в том числе и через Альфреда Петровича Хейдока. Привлечённый Зубчинскими, он очень активно берётся за решение этой задачи.
Скажем немного о А.П. Хейдоке. О нём говорится в письмах Николая Константиновича Рериха, его неоднократно упоминает и Елена Ивановна. Талантливый литератор, он писал рассказы, сказки, эссе, очерки. А.П. Хейдок, так же как и Б.Н. Абрамов, получил от Н.К. Рериха кольцо ученичества.
Судьбы Абрамова и Хейдока сложились по-разному. Уехавшему в 1947 году в СССР Альфреду Петровичу пришлось пройти через репрессии. После ссылки, с 1956 года, он жил в Казахстане. Б.Н. Абрамов, как мы знаем, вернулся на Родину в 1959 году, о его жизни после возвращения мы говорили в первой части сообщения.
Прошли годы. О том, что после многих лет безвестности объявился Хейдок, Борису Николаевичу сообщила Наталия Дмитриевна. По письмам Бориса Николаевича чувствуется его желание встретиться с Альфредом Петровичем. Он надеется и даже не сомневается, что Хейдок верно поймёт и почувствует его миссию восприятия Высоких Записей.
В письме к Наталии Дмитриевне от 16 июля 1968 г. Абрамов говорит: «Конечно, и мне хотелось бы поделиться с Петровичем своими впечатлениями: рассказать ему о своей жизни. Всё, что Вы знаете обо мне, я рассказал бы и ему, при условии, что это при нём и останется. Мне бы хотелось, чтобы он имел представление о том, что Вы так любите и хотите иметь

Речь идёт о Записях Б.Н. Абрамова.

, и также и о Матери. (...) Расскажите о нашей жизни, болезни жены... и как Вы занимались. Очень бы хотелось и мне повидаться. Может, он сможет и у нас побывать? Что он думает делать? Ведь ему уже много лет, старше меня на 5 лет».
Судя по переписке, в 1969 году Хейдок встретился с Наталией Дмитриевной. Эта встреча произвела на Наталию Дмитриевну крайне неприятное впечатление, и вызвано это было отрицательным отношением Альфреда Петровича к Записям, получаемым Борисом Николаевичем. Она тут же сообщила об этом Абрамову.
В ответ Борис Николаевич пишет, что вскоре после встречи Наталии Дмитриевны с Хейдоком и резкого разговора между ними Хейдок получил его письмо, которое, по словам Абрамова, «сняло словно пелену с его глаз, он поверил каждому его слову, понял свою ошибку и тотчас же решил исправить всё, что он сделал и что от него зависит. Мне не писал, т.к. кто-то сказал ему, что я не желаю с ним переписываться. К Вашим словам и ко всему, что Вы говорили, он отнёсся предвзято и с предубеждением, т.к. кто-то... убедил его, что стихи мои и всё прочее ничего не стоят, т.к. источник вдохновения весьма невысок. Он этому поверил, отсюда и неприятное впечатление от Вашего разговора. Ему что-то наговорили и налгали обо мне, и поэтому, пишет он мне, "я вступил в яростный спор с Н.Д., во время которого наговорил резкие слова по твоему адресу, как мне не следовало говорить. За эти слова я у тебя прошу прощения и, зная, что ты знаешь мою страстную натуру, надеюсь, что ты меня простишь. Я сам себе удивился, что так вспылил. Вскоре затем я получил твоё задержавшееся письмо — оно меня сразу убедило в твоей правоте. И тогда я понял, что вредный туман сплетни около тебя надо рассеять, и решил приложить к этому все усилия. Уже кое-что в этом направлении сделал". (...) К Вам и он, и я останемся признательными на всё будущее, что Вы дали возможность рассеять злостную, тонко задуманную и имеющую в потенциале следствие, клевету. Кому она на руку? Об этом можно подумать! Не только меня ею хотели унизить и умалить! Поссорить людей легко, но подумать о следствиях этой ссоры и понять её смысл можно, лишь зная хвостатых. (...) Когда с человеком не видишься тридцать лет, сомнение подбросить легко...» (5 августа 1969 г.).
Хейдок едет к Абрамовым в Венёв и по возвращении пишет: «Дорогая Наталия Дмитриевна! Я, безусловно, причинил Вам боль во время нашего последнего разговора и очень прошу Вас простить меня за это — я был неправ. Я только что вернулся из Москвы. Пять дней провёл у Бориса Николаевича и Нины Ивановны. Наша встреча была очень сердечной. Все недоразумения между нами сожжены — их нет и больше не будет. Остаётся огромная радость за труд Б.Н. Враждебные элементы много приложили усилий, чтобы нас поссорить. (...) Может быть, нам с вами удастся ещё когда-нибудь встретиться. Я был бы рад такой встрече. Шлю Вам самые сердечные пожелания!» (20 октября1969 г.).
Несмотря на столь покаянное письмо, отношение Наталии Дмитриевны к Альфреду Петровичу осталось настороженным. Негодование, вызванное первоначальным отношением Хейдока к Борису Николаевичу и его Записям, не мог сгладить даже сам Борис Николаевич. Он неоднократно возвращался в письмах к этому вопросу, стараясь примирить Наталию Дмитриевну с первой реакцией Хейдока.
Из письма Абрамова от 16 января 1970 г.: «Кстати, он написал Вам осенью письмо, ответа не получил и думает, что Вы обиделись или письмо не получили. А Вы, если же действительно обиделись, не обижайтесь больше. Ведь если ставить каждое лыко в строку и ничего не прощать, то и жить невозможно, ибо сучки в глазах есть и у нас. А если напишете, да ещё пару строчек добавите из того, что когда-то его возмущало, а сейчас приводит в восторг, то и он, если попросите взамен, пришлёт Вам тоже, но то, чего нет у Вас. Вот и получится хорошо, и круг безысходности будет пробит».
Борис Николаевич просит Наталию Дмитриевну переписывать для Альфреда Петровича имеющиеся у неё тексты Записей: «Он и меня просит, но разве его аппетит можно насытить. Я видел, как он насыщался до одурения, до полного перенасыщения, пока не сказал, что больше не может, устал» (30 ноября 1969 г.).
Забегая вперёд, приведём слова Учителя, относящиеся к реакции Хейдока на Записи Бориса Николаевича. Это Сообщение Борис Николаевич получил в 1972 году, за несколько месяцев до ухода: «Вот посетил друг после более тридцатилетней разлуки и говорил беспрерывно до полной исчерпанности сил. Подумайте, полезна ли была подобная болтливость и не были ли результаты её разрушительны, хотя и говорил он о вещах, близких сердцу и имеющих касательство к Учению»

Грани Агни Йоги. XIII. 234.

.
Все харбинцы из окружения Абрамова знали, что Николай Зубчинский был самым старшим и любимым его учеником. Вскоре после встречи с Б.Н. Абрамовым Хейдок едет в гости к Зубчинским и там сразу же, без раздумий, принимает их объяснение причины расставания Николая Зубчинского с Борисом Николаевичем. Более того, Альфред Петрович больше не внимает доводам самого Абрамова и его неоднократным просьбам не заниматься этим вопросом. Много горечи принесли Борису Николаевичу упорные попытки Хейдока из лучших побуждений — так он это понимал — «исправить ситуацию».
Из письма Бориса Николаевича к Наталии Дмитриевне от 2 марта 1971 г.: «Теперь в своём миротворческом экстазе он взывает к моей совести, чтобы я забыл прошлое и помирился. И это всё он делает, несмотря на мои повторные просьбы не писать и не заниматься этой канителью, которая только углубляет взаимо*непонимание. Но я и не ссорился, а просто перестал думать. (...) Печально то, что всё, что я ему пишу, отскакивает от него как от стены горох, не производя на него впечатления, и он долбит своё. То, что ему там [у Зубчинских] говорят, по его словам, не подлежит ни малейшему сомнению. Я же проявляю ошибочное отношение. (...) Считаю, что он не имел морального права вмешиваться в то, что его не касается, и я ему об этом сказал, но он долбит своё. Вот уже никак не думал, что втянут в эту воронку. (...) "Мне", говорит, "пришла прекрасная просто мысль помирить вас. Вот я и стараюсь". (...) Воображаю, что они намудрят, и особенно обидно, что это делает одарённый и способный человек, которому идёт восьмой десяток и который всё время трудится не покладая рук. (...) Но, увы, виноват во всём я сам. Покойный сын Дорогого (Ю.Н. Рерих. — Ред.) мне сказал, что не надо ему писать. Прошло десять лет, думал, что человек изменился, и... написал. А вот результаты! (...) Грустно, когда одарённые люди не видят у себя перед носом».
В последующих письмах Борис Николаевич вновь возвращается к этой теме, констатируя, что активное вмешательство Хейдока в его отношения с Зубчинским продолжается: «Он — как глухарь, за своими словами теряет способность слушать и понимать, когда говорят другие», — пишет Абрамов 28 октября 1971 г. Об этом же сокрушается и Нина Ивановна: «Жаль, что Петрович всё дует в свою дудку, несмотря на все объяснения. Ощущения Ваши верны. Хотелось бы о многом поговорить, но уже когда встретимся» (без даты).
Слова Учителя от 2 февраля 1972 г.: «Держались тобою, как будут держаться теперь — сук подрубивши, за который держались? Но не доходят слова, и уши оглохли — их тьма заложила. Когда-то поймут, но что пользы — упущенные возможности не вернутся. Страшно это ослепление тьмою, когда очи не видят, смотря, и уши не слышат, хотя слова проникают в мозг. Но воля свободна избрать путь тьмы или Света. О Чаше разбитой давно уже Сказал. Пытался ты склеить обломки. Но такие сосуды не радуют к празднику духа. (...) Ступень одиночества духа столь же неизбежна, как и период бездомного хождения. Оставленный всеми, лишённый всего, себя победивший в себе и крест свой принявший приходит ко Мне победитель»

Грани Агни Йоги. XIII. 16.

.
Итог «понимания» А.П. Хейдоком миссии Б.Н. Аб*рамова и деятельности Н.А. Зубчинского следующий. В 1981 году, через месяц после ухода Зубчинского, Хейдок пишет статью «Жизнь — подвиг», посвящённую его памяти. Труды Зубчинского он называет «золотыми ключами к Завету Майтрейи — Учению Живой Этики», а самого Зубчинского «великим по*движником, одним из величайших людей современности», «Прометеем, приносящим огонь Неба на Землю». Можно только сожалеть, что в своей экзальтации Хейдок забыл, что огонь Неба на Землю принесли Рерихи, но никак не Зубчинский.
А.П. Хейдок прожил долгую жизнь — 98 лет. За год до своего ухода, уже ослепший, он приехал в 1989 году из Змеиногорска в Новосибирск на конференцию, посвящённую 110-летию со дня рождения Е.И. Рерих, с докладом «Подвиг Матери Агни Йоги», который прочла его секретарь-попечитель Л.И. Вертоградская.
«Иерархия не значит устойчивость покоя, но устойчивость среди борьбы»

Иерархия. 233.

, — сказано в Учении. Отношение Наталии Дмитриевны Спириной к Борису Николаевичу Абрамову навсегда останется примером стойкости и абсолютной преданности своему духовному учителю.
В конце 1990-х годов, спустя много лет после ухода Б.Н. Абрамова, Наталии Дмитриевне нередко приходилось отвечать на вопросы, касающиеся её земного учителя и его учеников, а также так называемых «посланий сверху». Так, на встрече с представителями Рериховских обществ она сказала: «Появляются контактёры, получающие вести из "высшего источника". Эти источники очень индивидуальны и зависят от степени духовности получающего. Предпочтительней ими не пользоваться, а держаться Указанной нам Иерархической Цепи: Учитель, Его ближайшие ученики Рерихи, а за ними Б.Н. Абрамов, признанный ученик Рерихов; и через него давалось то, что нужно было на данный момент. Записи Б.Н. Абрамова являются сопутствующим пособием для изучающих Учение Живой Этики (Агни Йогу)».
«Я вспоминаю прискорбный случай, когда самый старший, любимый ученик Б.Н. Абрамова сказал, что перерос его, — и оторвался полностью. Сам стал получать записи, не принял Записи Бориса Николаевича — и в результате остался в своём гордом одиночестве. Образцы своих записей он присылал, я их читала. Там не было того, что я называю "вибрациями"; он черпает это из себя и ничего нового не добавляет, не расширяя понятий, это только какие-то перепевы.
Борис Николаевич говорил: "Близких мне людей я держу у сердца". Его ученик, который отказался от него, стал о нём очень неуважительно говорить. И Борис Николаевич сказал страшную вещь: "Я перестал держать его у своего сердца". И всё. Он его не осуждал, он перестал держать его у своего сердца, и тот остался сам по себе. Это страшно для будущего, хотя он этого мог и не заметить в своём величии. Он очень возвеличил себя».

Завершая разговор о Записях Б.Н. Абрамова, приведём слова Учителя: «...Записи эти — для всех, идущих вперёд, к вершинам духа. Идут все, значит — для всех. И сила дана в них, сила преобразовывать и преображать временную и растущую сущность обновляющегося человека. И будут читать их миллионы и благодарить тебя, принявшего на свои плечи задачу облегчить путь восхождения духа. Владыка Остаётся Владыкой, но ты — человек, такой же, как и собратья твои, далеко не достигший ещё совершенства. И слово твоё, зовущее и зажигающее дух, не может не быть близким и понятным тем, кто будет проходить тою же дорогой. Уже никто не вправе бросить упрёк, что твой голос звучит с недоступных вершин духа, духа, достигшего ступени Великого Учителя, что высота твоя отделена от людей целым большим Кругом Эволюции. Но ты — человек, и не может быть оправданий для них и ссылок на невозможность указуемых достижений. Вот для чего нужны близкие ученики — дать близкий пример возможности применения Учения в жизни. Многих могла бы отпугнуть невозможность достичь всего, о чём указуется в Записях, но пусть поймут, что даётся на тысячелетия роста»

Грани Агни Йоги. 1955. 432.

.
«Нужно помнить, — сказано в Учении, — что и земные силы не откликаются без письма. Такой же ток, совершенно вещественный, возникает при сознательном обращении к Иерархии»

Мир Огненный. I. 268.

.
Мы очень надеемся, что наши земные учителя Борис Николаевич Абрамов и Наталия Дмитриевна Спирина, судьбы которых неразрывно связаны, чувствуют наше устремление к ним, единый благодарный отклик наших сердец на их земной подвиг.

Продолжение следует
* Продолжение. Начало в № 8, 2013.

Сообщение от Кайвасату

При всём уважении к Н.Д.Спириной, с её отношением к Уранову не могу согласиться. Долгое время не мог понять причину такого отношения. Как оказалась, причина очень проста и банальна. Спирина была влюблена в Николая Зубчинского и очень хотела выйти за него замуж. Но Николай не принял её любви и Спирина стала основным инициатором гонений на Уранова и причиной раздора между ним и абрамовцами.

Зачем Вы распространяете клевету в адрес Н.Д.Спириной и Б.Н.Абрамова?

Ведь письма Б.Н.и Н.И. Абрамовых к Н.Д.Спириной были опубликованы еще в 2017 году.

Подчеркнём важнейший аспект: письма Б.Н. Абрамова — это бесценные свидетельства, ставящие точку в полемике, касающейся истории его взаимоотношений с Н.А. Зубчинским, а также проясняющие финал отношений с А.П. Хейдоком.

P.S.

НЕ РАСКРЫВАЙТЕ СЛУЧАЙНЫХ КНИГ!

В редакции нашей газеты «Перед Восходом» имеется письмо одного бывшего друга Н.А. Зубчинского, в котором он рассказывает о своем пребывании вместе с Зубчинским в ГУЛАГе.

Так сложилось, что у этого друга была одежда, которую он продавал, и на вырученные деньги покупал дополнительное питание, которым делился с Зубчинским. Когда вещи кончились, наступил голод. И тут судьба улыбнулась Зубчинскому: его взяли в культбригаду художником, и он стал получать добавочный паек. Этот паек он съедал сам, не поделившись, в свою очередь, с товарищем. А тот, лежа рядом с ним на нарах, плакал от голода и обиды. И это после громких деклараций Зубчинского о самоотверженности и самопожертвовании! Так, наш старый друг, Г.А. Иванов, много лет занимавшийся Живой Этикой и тесно общавшийся с Урановым (Зубчинским) долгие годы в Харбине и в России, рассказывал о самомнении и высокомерии, невероятно возросших в последний период жизни Н.А. Зубчинского. Часто Зубчинский также отрекался от сказанных им ранее слов, когда признание было невыгодно. Для него выиграть в споре было важнее истины и справедливости. Так что его духовный облик совсем не такой сияющий, как это некоторые ему приписывают, и очень сомнительно, чтобы при таком моральном уровне он получал бы свою информацию от «Солнечных Владык» (как это он утверждал). Земные Учителя ему, видимо, уже не были нужны.