Старый 20.01.2016, 15:33   #14
Сергей Георгиевич Джура
 
Аватар для Сергей Георгиевич Джура
 
Рег-ция: 16.12.2002
Адрес: Донецк, Новороссия
Сообщения: 1,675
Благодарности: 7
Поблагодарили 724 раз(а) в 502 сообщениях
По умолчанию Ответ: Донецк: Январь в Новороссии

Тамара Колесник

Хроники войны в Донбассе, попытавшемся снова стать Новороссией

* * *
Студенческий товарищ моего сына, москвич, недавно женился на дончанке. Из-за войны не он поехал жить в Донецк, а Оля поехала в Москву. И вот однажды пришли они к нам в гости, и Оля рассказывает: "Осталась у меня в Донецке подружка, Таня. Молоденькая. При каждом сообщении о бомбежках я содрогаюсь и так за нее переживаю! Прошу ее, умоляю: «Брось все и приезжай ко мне! – «Нет! – Говорит. - Как я брошу своих детей?!» Я - ей: "О, Господи! Сколько же у нее детей?" - "Да по-разному. Бывает - восемь. Иногда - десять. Или двенадцать". Я себе думаю: или я схожу с ума, или Оля заговаривается? Оказывается, что Таня работает в реанимации новорожденных. Этих детей она считает своими и не может бросить. Когда начали сильно бомбить, и одна бомба попала во двор больницы, - главврач приказал во время бомбежек всем спускаться в бомбоубежище. Все спускались, но не Таня. Узнав об этом, главврач стал заходить за нею и требовать, чтоб и она шла. "Нет,- сказала Таня,- никогда! Никогда я не брошу своих детей. У меня капельницы. Представьте, - я вернусь, а кто-то умер. Как я смогу после этого жить?" И он оставил ее в покое. Война идет долго. Таня вышла замуж и забеременела. Главврач торжествовал: "Ага! Теперь есть, на что давить!" Он зашел и сказал: "Таня, подумай о своем ребенке! Что с ним будет?" - "Что со всеми, то и с ним!" Когда кричат: "Героям слава!", то мне не нравится, я не люблю крика. Но если имеют ввиду Таню, то я согласна!

* * *
Наша дальняя родственница, Ира, живет в Красногоровке, рядом с Донецком. А ее сын учится в Луганске, в институте. Красногоровку сильно бомбили, можно сказать, - стерли с лица земли. Одна бомба попала в огород, где копался ее брат, и его убило осколком. Она вызвала сына на похороны. Он приехал, а когда все кончилось, решил ехать обратно. Позвонил ребятам из группы. А они ему: " Не приезжай! Мы уже воюем." Ира в панике. Сын-то единственный. А хоть бы и десять! Все равно жалко. И ни одного не хочется видеть мертвым. Она криком кричит: " Хватай жену и немедленно - к дядьке, в Хабаровск!" А жена такая же студентка и на сносях. Сын говорит: "Надо же документы забрать, да там доучиться." - "Сама заберу!" И выпхала их. Девочка родила в поезде, ничего страшного! Доехали, все живые. В Донецке рожали в бомбоубежищах. Безо всякой медицинской помощи. За это детей называют: "самородки"! И таких самородков - полный город!
А сама Ира поехала в Луганск, за документами. Ехали через город «Счастье». Остановились по делам, не терпящим отлагательств. Посмотрели на город. Город как город. И почему такое название? Документы забрала, хоть на это несколько дней потребовалось; и едет обратно. Доехали до города "Счастье". А города нет! Страшные развалины и останки от города остались. Остановились. Люди, подавленные, вышли, смотрят. Название города - " Счастье" - вызывает большое недоумение. И вдруг к ним со всех концов стали бежать животные! Собаки, кошки, куры, козы, коровы! Мычат. Некормленные, непоенные, недоенные. Вымя распирает. Им больно. Смотрят на людей, как на великих спасителей. А что люди могут? Люди могут только разрушать, уничтожать, а спасать - увы! Живите, как хотите! Сели в автобус; и уехали. Ира говорит: "Я очень долго в себя не могла прийти. Не могла ничего делать, ни о чем думать. На меня смотрели огромные коровьи глаза, полные слез и недоумения: "Как это? Почему это? Зачем это?" Да, где уж им, этим недоумкам, понять Великого и Прекрасного Человека - Венца природы!!! Они ведь никогда не убивали себе подобных! Корова - корову, коза - козу, кошка - кошку. Живут мирно. Петухи, бывает, подерутся немного, но не до смети! Где же им нас понять! Ведь Человек, и в этом его величие, а также наука, прогресс - озабочены только одним: как бы одной пулей убить не одного человека, а много! Десять! Сто! Миллион! Вот тогда он был бы счастлив! Ликовал! Гордился собой!
«Убивать запрещено. Поэтому всех убийц наказывают, за исключением тех, кто убивает массово, под звуки фанфар.»
Вольтер.

* * *

В Люберцах я гуляла во дворе нашего дома с соседской собачкой, которую очень любила. Мы встретились с другой женщиной с собачкой. Собачки подружились, и мы с женщиной разговорились. И вдруг оказалось, что я - из Донецка, а она - из Славянска. И вот мы вместе, в Люберцах, и в одном дворе...
В это время шла как раз православная выставка в Москве. Я решила ее пригласить, и говорю: "Приходите к нам на православную выставку! Очень интересно!" А она говорит: "Нет, не приду! Я стала неверующей." – «Как? А были верующей?» - «Да, была верующей. У нас вся семья была верующей. И мы каждое воскресенье ходили в Лавру. Это же от нас близко. Ходили всей семьей, с детьми. Девочке - 5 лет, а мальчику - 9 месяцев. Молились, надеялись вырастить детей порядочными, приличными людьми. Считали, что православие нам в этом поможет, так как учит только хорошему, призывает только "Да любите друг друга!" И вдруг началась война. Почему они вшныпились именно в наш Славянск?! Не знаете? Мы не успели опомниться, мы ничего не успели. В наше окно влетела бомба или мина, или как там оно у них называется, и на наших глазах разорвало малыша на куски.»
Она не плакала. Видно, слез не осталось. Мы долго молчали. Что тут скажешь? А потом она продолжала: " Нюрнбергский процесс будет. Он обязательно будет!!!" Она сказала это так горячо, что я поняла: это - ее мечта. "И я там буду первым свидетелем. Я принесу фотографии своего 9-ти месячного ребенка. Счастливого, жизнерадостного! И фотографию его останков: соседка сфотографировала, я и не знала. Мы ничего плохого не делали. Муж работал на земле. Сеял и убирал хлеб. Я растила детей и сажала картошку в огороде. Немножко занимались гончарным делом, делали вазочки, как и все наши соседи. Разве сеять хлеб и растить детей - это плохое занятие? Разве за это надо убивать? Мы даже таких слов не понимаем: силовики, боевики, колорады, укропы, сепаратисты. Кто это? И кто из них наши, а кто не наши? Теперь вы понимаете, почему я стала неверующей?..» - Да, понимаю. - Кому задать вопрос: «За что?» Как всегда, некому...

* * *

Самый большой базар в Донецке находится в районе, который называется "Текстильщик". Там в базарный день собирается огромное количество людей. В один из таких дней мой родственник, Коля, пошел на базар, купить инструменты.
Коля - работяга, трудяга, каких свет не видывал! К тому же мастер - "золотые руки". Занимается евроремонтами. Он уже все купил и собирался домой, как вдруг ни с того, ни с сего по огромной базарной площади начали лупить из «градов».
Люди в панике стали разбегаться. Транспорт переполнился, раздулся и умчался. Новый не подъезжал, потому что в городе моментально становится известно, где бомбят, и туда никто не едет. Люди толпами стали мчаться, кто куда.
Коля стоял, ошарашенный. Стоял неподвижно, наблюдая эту картину, и не мог сдвинуться с места. Люди падали, так что вся площадь была усеяна... Трупами? Раненными? Начали подъезжать «скорые». Хватали людей, сколько могли, и быстро уезжали. Под обстрелом не очень-то будешь разбираться. Сначала увезли раненных, а потом - мертвых. Площадь опустела. Остались только лужи крови и разбросанные повсюду руки и ноги. Их не подбирали. Стрелять перестали…
Коля пошел домой. Он шел пешком. Далеко. И хорошо, что далеко. Шел быстро, почти бежал, чтобы задавить нервы. Пришел, сел и так просидел, уставившись в одну точку, почти две недели. Жена пыталась его расшевелить, разговорить. Он молчал. Она кормила его из ложки. Уже хотела вызвать бригаду и отправить в психушку. Но в условиях войны это - слишком большая роскошь! Все больницы. в том числе психушки, переполнены раненными.
…А на утро на площадь пришли два мужика и стали собирать в мешки ноги и руки. Люди смотрели. Никто не помогал. А потом эти мешки увезли. Куда-то...

* * *

В Донецке мама перед сном читает шестилетнему сыну "Сказку о царе Салтане". Когда дошли до слов "Град на острове стоит..." - мальчик очень оживился: " Град? На острове? А как они его туда затащили?.."

* * *

Семья - муж и жена - ехали на машине из Донецка в Святогорскую Лавру. Жена, как водится, попросила притормозить, чтобы сбегать в лесок на обочине по делам, не терпящим отлагательств. Муж ждет. Вдруг она выскакивает из леса, как ошпаренная, и пронзительно кричит: "А -а-а-а-а !!!" Муж выскакивает из машины: "Что случилось?" - "Там... Там... Там кто-то стонет!" - "Ну, так что ж теперь?! Так кричать? Я думал, тебя змея укусила. Пойдем, посмотрим!" Зашли и видят: лежат двое молодых ребят. Почему-то совершенно голые и густо прикрытые сосновыми ветками. Разбросали они ветки и вдвоем кое-как дотащили их до машины. " Ребята, вы кто?" Один совсем плохой, даже разговаривать не может. А другой, покрепче, говорит: "Мы - нацгвардия." - "А! Так что ж? Ваши вас бросили?" - "Не знаем." - "Ну, что ж! Какая уж тут Лавра! Разворачиваемся и едем в Донецк!" - "А что нам там будет?" - "Лечить будут!" Привезли в областную больницу, сдают. Дежурный врач спрашивает: "Кто? Нацгвардия или ополченцы?" - "Нацики." - "В шестой корпус! Нацгвардия у нас - в шестом. Ополченцы - в девятом." Оказалось, что их разделили. На всякий случай. И те, и другие лежат с гранатами под подушкой. На всякий случай. А между ними - седьмой корпус с роженицами. Вновь поступающим роженицам товарки моментально докладывают обстановку. И про гранаты - тоже. Роженицы пищат - то ли от схваток, то ли от страха: вдруг ребята надумают шпулять друг в друга гранатами?! А мы - между ними...

* * *

В селе Елезаветовке, под Донецком, живет Олина мама, очень сердобольная женщина. А получилось так, что в одном конце села стоит блок-пост нацгвардии, а в другом конце - блок-пост ополченцев. Мама - женщина хозяйственная. У нее – корова, куры. Вот она подоит корову, соберет яички и несет на блок-пост. Утром кормит нацгвардию, а вечером - ополченцев. Соседи ей говорят: "Мария, ты бы уже как-то определись, ты за тех или за других?" - " Да какие они другие? Такие же самые молодые мальчишки! Голодные! И те голодные, и другие. Надо кормить!" Я подумала: может, это и есть самое правильное отношение к гражданской войне? Если бы все рассуждали так, как Мария (слава ей!), то никаких бы войн и не было.

* * *

«Скорая» ехала по вызову из Донецка в дальнее село. Проезжать надо было через блок-пост нацгвардии. Их проверили и пропускают. Вдруг вспомнили и обратились к врачу: "У нас в одного парня клещ впился, не можем вытащить. Вы не могли бы помочь?"- "Конечно. Ведите его." Привели мальчика, врач вынул клеща. И говорит: "Надо бы сделать прививку, вдруг клещ энцефалитный, но у меня ничего нет. Вот буду ехать обратно, - захвачу." На обратном пути врач говорит: " Ну, что? Прививку будем делать? Или боитесь, что не то уколю? Враги все-таки." - "Делайте!". Сделали прививку, разговорились. Врач говорит: "Ну, что ж вы, ребята, стреляете в нас? Что мы вам сделали?" А они отвечают:" Не думайте, что мы такие уж идиоты. Мы стреляем в поле. Потому что надо сдать определенное количество гильз, для отчета. По людям мы не стреляем." Помолчали. Разошлись.

* * *

У сестры была годовщина смерти мужа. На кладбища сейчас никто не ездит: очень опасно. Почему-то они с особым остервенением и наслаждением бомбят именно кладбища. Но - годовщина, решили ехать. Ехали на машине. По обочинам - неразорвавшиеся бомбы. Поэтому ехали очень осторожно, а потом – вообще - увязались за свежим покойником: так безопаснее. Кладбище разбомблено полностью. На месте могил – воронки; памятники, оградки искромсаны; деревья осколками срезаны. Правление стоит без окон, крыша съехала. "Правители" сидят в вагончике. Почему именно наше кладбище (на Щегловке) так пострадало? Объяснили: рядом шахта, палят по ней, та тямы нема, попадают на кладбище. Но не все это произвело впечатление, а совсем другое. За нашим кладбищем - степь да степь кругом. Степь волнистая. То спускается вниз, то поднимается в гору. И вот сколько видит глаз - свежие кресты, кресты, кресты. Густые, как лес. Вначале писали имя, а потом - только номер. Хоронят и тех, и других рядышком, в обнимочку. Что делать? Братья-славяне, братья-украинцы. И уже никто никому не опасен. Я представила себе картину: закончится война, приедет львовская мама и будет бродить с номерком в руке в этом лесу и искать могилку своего сына. Счастье, если найдет. Многих же просто прикопали по обочинам дорог, без опознавательных знаков. И будет думать: "Что делает мой ребенок в этом Донецком кряже? И как он тут очутился? По чьей воле? Разве не лучше было бы ему дома работать, рожать детей, мечтать о будущем. Кто отнял у него это будущее? И у меня тоже..."

* * *

В соседнем подъезде жил парень, одержимый спортом. Он с таким энтузиазмом вовлекал в спорт всех дворовых мальчишек! Они с ним расчищали футбольное поле, сооружали теннисные столы, баскетбольные столбы с корзинками. Двор преобразился, стал похож на какое-то сплошное спортивное сооружение. Потом пошли тренировки и спортивные соревнования. Нечего и говорить о том, что дети ходили за Сережкой (так его звали), как зачарованные. А мамы его просто боготворили! Еще бы! Они уже не боялись, что дети начнут курить: они – спортсмены, им нельзя. Да и от всего прочего они ограждены и присмотрены. Я удивлялась: "Что он так с ними возится?! Столько времени на детей тратит! На чужих детей!" А мне отвечали: "Так он же их любит, этих чужих детей. И любит спорт". Так это и было. И вдруг началась война. А Сережа женился как раз перед войной; и ребенок родился, как раз перед войной. Война - войной, а семью кормить надо. Сережа работал. Бомбили все чаще и город опустел. Шел однажды Сережа с работы и мина в него попала. Оторвало обе ноги. А город - темный и пустой. За помощью обратиться не к кому. И Сережа пополз на пузе к дому. Дополз. И на пороге дома умер. От потери крови.
Забудут ли это его мальчишки?
И простят ли?..
__________________
Всего Светлого!
Приглашаю на сайт www.roerich.com
Сергей Георгиевич Джура вне форума  
Показать ответы на данное сообщение Ответить с цитированием Вверх
Развернуть/свернуть список спасибок (1)