[яБорис]

Сложность и информация

Биологическая клетка - самое загадочное произведение природы. Вряд ли в ближайшие годы человечество удовлетворит свою любознательность, стремясь постичь клеточную механику в предположении, что это не более, чем механика. По крайней мере, ни сейчас, ни в ближайшем будущем нам не сконструировать предприятие, обладающее свойствами клетки, из гипотетических строительных блоков - молекул. Такой проект не под силу ни инженерам, ни биологам. Вопрос один: как такая механика может управляться и самовоспроизводиться? Мы знаем, что если бы нечто подобное пришлось создать "в металле", не обошлось бы без самых мощных вычислительных систем, начиненных сложными программными комплексами. Как клетка реализует эту сложность? Максимум, что мы познаем - устройство "каталогов" программ, но сами программы уходят за пределы молекулярной биохимии.
Много надежд возлагается на неравновесную термодинамику открытых систем. Но она описывает происхождение порядка из хаоса, а этот порядок имеет очень низкую сложность. Клетка ставит нам другую задачу - объяснить переход от низкой сложности к высокой. К сожалению, феномен сложности, который занимает важное место в кибернетике, не нашел еще должного внимания в теории информации. (Слова "сложность" даже нет в Энциклопедии информациологии, выпущенной в 2000 году в издательстве "Информациология".)
Сложность – это абсолютная "креативная" характеристика объекта, информация - относительная. Алгоритмическая сложность связана с первым появлением идеи объекта, информация – с ее воспроизведением средствами, доступными человеку. Это различие особенно рельефно в случае объектов живой природы. Было ли реальное начальное созидание или нет - вопрос мировоззренческий, но сложность оценивается длиной алгоритма потенциально предполагаемого процесса, осуществляемого процедурами универсального робота. По большей части алгоритм нам не известен, но речь идет о сравнительных оценках.
Процесс воспроизведения на основе информации экономит труд повторного созидания, поскольку алгоритм воспроизведения проще алгоритма создания. Обычно это означает наличие процедур, сходных с матричными, которые, собственно, и представляют стержень информационного процесса. Рассмотрим пример: Пусть нужно вырастить злак. "Информационный" алгоритм прост: внеси удобрение, выбери время, посади семя - вырастит злак. Сложность же злака не меньше сложности его генома.
Алгоритмическое основание феноменов сложности и информации роднит их. Но лишь информация обладает атрибутом ценности, который заключен в относительной простоте процедур воспроизведения. Последние избавляют разум от труда познания сложности. Информация эффективна тогда, когда экономит усилия, главное из которых - изучение деталей внутреннего устроения компонент и продуктов процесса. Информация избавляет нас от сложности. В этом факте заключается глубинная причина повышенного внимания к информации.

Научная парадигма и научная гипотеза

Большинство апологетов материализма были людьми, не очень преуспевшими в собственном благополучии. Для себя они полагали примитивным занятием тратить жизнь ради материального счастья, что не мешало им утверждать первостепенное значение материального благополучия для людей "из народа".
По сути, это есть завуалированная форма идеализма – модельное представление счастья простого человека, идеализация его примитивного образа. С другой формой проникновения идеализма в сознание человека, полагающего себя материалистом, мы сталкиваемся на ниве творчества научной парадигмы. Здесь мы обнаруживаем другое интересное явление, а именно: религиозное творчество с использованием научной фразеологии, фактически демонстрирующее концептуальное (мировоззренческое) бескультурье, опасность которого заключена в фетишизации избранных рациональных абстракций, в попытке построения на их основе этической доктрины.
Термин "парадигма", применительно к науке означает систему понятий и представлений, дающую внешнее объяснение истока "всего и вся". Наука в своем предмете и методе оставляет над собой нечто такое, что принципиально вне ее досягаемости, и парадигма отражает этот факт.
Парадигма - это сфера мыслительных спекуляций, пребывающих между наукой и мировоззрением.
Первостепенная роль мировоззрения в формировании парадигмы не всегда осознается ясно. В противном случае, всякое творчество в этой сфере было бы изначально именно мировоззренческим. Но необычайная красота и простота общетеоретических установок, порой, кажется самодостаточной. Однако это хорошо только для научной гипотезы. В чистом виде для ученого самостоятельной проблемы парадигмы не существует. Есть лишь две главные личные задачи: (1) поиск научного ответа на вопросы практики и (2) необходимость разобраться с собственным мировоззрением. Первая задача решается на основе научной культуры, вторая на основе гуманитарной, общечеловеческой. Но именно последней оказывается недостаточно технократическому сознанию, пытающемуся в научной парадигме найти ответы на фундаментальные вопросы мироустройства.
Разница между парадигмой и научной гипотезой заключается в том, что гипотеза (например, тождество инертной и тяжелой масс в теории относительности) является внутренним компонентом науки, парадигма – внешним Примеры, парадигм: золотая пропорция в основании мира, информация в электроне, множественность вселенных, творческий вакуум, инварианты на масштабной оси мира, многомерность мира, живая земля, фрактальность вселенной и т.д.
Изменение парадигмы не влияет на результаты науки, главные из которых - алгоритмы, систематизация фактов, опыта. Гипотеза же обладает, по выражению К. Поппера, свойством фальсифицируемости.
Это означает, что
(1) она должна предсказывать эффекты, которые не следуют из предыдущих теорий, (2) должно существовать описание хотя бы одного реального эксперимента, в котором она рискует быть опровергнутой. (Таковым для общей теории относительности, например, был эффект отклонения луча света при прохождении его вблизи Солнца.)
Если мировоззрение подкреплено развитой религиозной верой, парадигма, в целом, теряет свою привлекательность и, по большому счету, не нужна. Если этого нет, парадигма исполняет роль такого подкрепления и становится религиозной идеологией, где на передний план выходит проблема онтологии мировых начал. Ее задача - согласовать рациональную реальность с этической, а науку - с ценностнымипредставлениями индивида. Творчество парадигмы становится религиозным. Но, раз так, есть смысл обратиться к мировому опыту. А он показывает, что религии изначально базируются на нравственныхценностях бытия. В противном случае имеет место идолопоклонение избранным феноменам рационального мышления, отражающим вкусы и научную фантазию автора.
Свобода манипулирования постулатами, игнорирование этической логики выбора пути исследования сформировали в настоящее время атмосферу безопорного диффузного мышления. Лучшие годы жизни люди тратят на возведение ажурных конструкций, основанных на песке теорий, чтобы в конце концов оказаться у "разбитого корыта".

Материализм и этика

Априорный смысл

Самым главным, определяющим моментом этики материализма является уверенность в отсутствии изначального смысла в мире (одно из основных отличий материализма от идеализма). В рациональной сфере это приводит к трудностям и неполноте определения таких понятий, как "информация" и "сложность". В этической – к осознанию цели жизни только как продление существования. Ничтожность нашего затерянного во вселенной мира лишь подчеркивает ничтожность наших целей. И, если смысл моей жизни - существование, то я сам, мои дети, мой род, нация мне ближе, важнее, ценнее, чем все остальные. Религии, порой, выплескивают в мир фанатизм своей исключительности, но и материализм здесь ничем не лучше. Патриотизм, переходящий в нацизм, расизм – вполне реальные следствия простой цели выживания, которая не выделяет человека из окружающего мира. Человеческое "я" ассоциируется с телом, и уникальность личности не восходит выше уникальности особи популяции биологического вида.
Мысль о случайности, бессодержательности мироздания переносит основное внимание человека с цели существования на процесс (по-существу, бессмысленного) проживания. А это, зачастую, инициирует и оправдывает грех чревоугодия, сладострастия и др.; деградация человека сдерживается только его интуитивно-идеалистической составляющей. Состояние сознательной одухотворенной любви не является прямым следствием основных ценностей материализма. Бытие определяет сознание - таков его лозунг; вначале вещи, потом любовь. Критика материализма, по этой причине, не ущемляет нравственных отношений людей. И наоборот, атеизм по сути их разрушает, ибо религиозное чувство по большей части состоит из любви.

Мировая асимметрия и сложность

В материальном мире имеет место принцип симметрии, которому в философии соответствует диалектический закон единства и борьбы противоположностей. Этот закон можно разложить на две составляющие: (1) Всякому началу соответствует противоположное начало. (2) Действие имеет противодействие. Первую составляющую назовем потенциальной противоположностью, вторую - актуальной. Наличие второй опирается на существование первой, но существование первой не обязательно в реальности обуславливает вторую, которой, собственно и соответствует термин "борьба". Потенция борьбы не означает ее реальное наличие.
Существует очень важный феномен, предотвращающий трансформацию потенциальной противоположности в актуальную, - сложность. Чем "умнее" объект, тем меньше ему приходится бороться ("умный гору обойдет"). Собственно говоря, только это обстоятельство и заставляет природу усложняться. Метафизическая доктрина признает существование начала, обладающего бесконечной сложностью, которое по большей части исключает борьбу, как способ существования. В этом смысле мир асимметричен. Если бы симметрия всех мировых начал была бы реально осуществлена в действии, мир не существовал бы.
Вероятно, усложнение можно интерпретировать, как перенос противоположностей внешних действий во внутренние, но тогда мы должны констатировать асимметрию внутреннего и внешнего. В Мире Разума все является только внутренним. В этом и заключается его целостность.
Человек же способен свою сложность обрушить на мир, особенно, если он руководствуется тезисом о неизбежности борьбы и бессмысленности вселенной.

Академик и проповедник.

Человек выделяется из природы тем, что он не только умеет, но и объясняет свое умение. Объяснение, порой, важнее умения. Но можно все знать и быть несчастным. Можно многое уметь и не знать истины.
Для того чтобы привести в движение популяцию разума, требуется не рациональное знание, а любовь, обращенная к сердцам людей. Академик "знает", проповедник умеет. Умение такого рода творит вселенную. Оно в основе бытия, и одними законами объяснить вселенную невозможно. Для "знатока" эффект, творимый любовью, кажется парадоксальным, случайным, обидно дармовым, необъяснимым. Он не понимает, как одно лишь этическое состояние перемещает миры, как любовь рождает разум.
Цели академика проповеднику чужды, и вселенная – это айсберг, подводная часть которого движется механизмами проповедника. По большому счету, человек не должен уметь (уметь должна лошадь), человек - аристократ знания. В будущем умение перейдет к роботам, и главным занятием человека останется толкование, объяснение происходящего, т.е. то, чем занималась догалилеевская наука. Там, где появляется бесконечность, кончается рациональная реальность. Ее замещает реальность этическая. Этическое умение есть уместность, и гнозис с любовью является лишь в уместном познании.

В чем прав материализм

Бытие определяет сознание - это факт, но факт, констатирующий характер реального, но не идеального поведения. Действительно, большинство озабочено материальными проблемами и ведет себя, как материалисты. Однако большинство не право.
Здравый скептицизм – нормальное состояние убежденного материалиста. Глядя на тупые нагромождения косного мира, поневоле ощущаешь опасность и бессмысленность его . Фраза "Бог бы такого не допустил" содержит горькую правду: Полагать, что все это (и наши страдания) возникает по Его воле – значит допустить мстительность и жесткость Его справедливости. Кому нужен такой Бог? У нас и так хлопот много. Однажды я спросил религиозного человека: "Если Бог всемогущ (именно таким он представляется чаще всего), то почему допускает страдания детей? Зайдите в любую детскую больницу, и вы увидите множество бледных, вопрошающих лиц, и помочь им мы не можем" Вот ответ, который я получил: "Они страдают ради будущего". Для атеиста - замечательный повод посмеяться.
Дарование свободы человеку не освобождает Бога от необходимости быть милостивым, но, если милости Его оказалось недостаточной, чтобы спасти детей Беслана, значит ее просто нет? Такое, вероятно, возможно лишь при условии, что мы личностно бессмертны, и все наши трагедии - лишь малые эпизоды, не стоящие Его внимания.
Материализм, мне кажется, прав – Бог материю не творил. Это не должно противоречить позиции идеализма. Разделительная грань лежит в плоскости ценностных приоритетов и признания существования априорных смыслов. Мы ждем появление парадигм, содержащих генезис материи.

Заключение

В чем разница между материалистом, жившем на рубеже смены вех от средневековья к просветительству, и материалистом современным? Разница в том, что первый еще хранил в себе элементы религиозной культуры. Все великие просветители, так или иначе, - суть ренегаты идеализма. Во всяком случае, они имели хорошее религиозное воспитание, ибо школы принадлежали церкви. Они знали альтернативы материализма, но не догадывались, к чему приведет его господство. Они видели недостатки религиозных идеологий, но в борьбе с ними применили слишком жесткое оружие – "вместе с водой выплеснули ребенка" - идеализм.
Нынешние материалисты, подчас, борются с тем, что сами себе придумали, полагая, что именно в это верят верующие. Они преследуют и верующих, и свои фантомы. В отличие от просветителей, они хорошо осведомлены о том, что защищают. Нет религий без недостатков, но, сражаясь с идеологией, не нужно безапелляционно отвергать все то, на чем базируется нравственное начало жизни.
Мысль человека мечется между взаимно исключающими крайностями, и нет никакой науки, чтобы доказать правоту любой из них. Но есть опасность заблуждения в выборе жизненной позиции. Что лучше - быть ли идеалистом, ошибочно лишившим себя упоения благами этого ограниченного мира, или оторвать себя от вечной истины божественного присутствия, оставшись наедине с материальными радостями? Большинство религий полагает, что душа человека бессмертна.
Материализм нас оставляет с безысходностью смерти. Мы имеем право на ошибку, но печален бездумный выбор.

Статья написана летом 2002 года.