[glory]

Он проходил осеннею дорогой.
Спина горбатилась под пиджаком.
Возможно, путник размышлял о Б-ге,
А может быть, не думал ни о ком...
В вечернем парке тихо и безлюдно.
И будто бы не чувствуя беды,
Он шёл. Идти ему, казалось, трудно.
И мелкий дождь смывал его следы.
С ветвей деревьев капало за ворот.
Во тьме, мигая, гасли фонари.
А где-то позади бурлящий город
Манил огнями вывесок/витрин.
Внезапно повернув в лесную чащу
По узкой тропке, перейдя на бег,
Он увидал, как в тишине звенящей
Застыл в усталой позе человек.
Он словно спал, главу склонив неловко.
И только приглядевшись вы б смогли
Увидеть, что наверх ведёт верёвка,
А ноги не касаются земли.
Прохожий сделал резкое движенье.
Блеснув, мелькнуло лезвие ножа.
И тело, вняв закону притяженья,
Упало, на земле сырой лежать
Оставшись. Странный путник наклонился
(да пОлно, все старанья – суета),
И, глубоко вдохнув, мгновенно впился
В безжизненно застывшие уста.
Вдувая воздух (а возможно, душу, –
ведь истину, её пойди найди),
Он продолжал, не забывая, слушать
Мотор, что запускается в груди,
Когда отступит смерть пред жизнью бренной...
Он преуспел – судьбы связалась нить.
И сердце прокачало кровь по венам,
Не дав надежду тьме похоронить...
Глаза открылись. Человек спасённый,
Вдыхая ночь, пропахшую листвой,
Внимал, как месяц, глядя с неба сонно,
Казалось, прошептал ему: «Живой»...

...Прохожий, горбясь, вышел на дорогу.
Она вела...куда она вела?
Заныли вновь под пиджаком немного
Два неуклюже сложенных крыла...

Марк Акравин