[Георгий Радуга]

«Вождь собирает сотрудников многими испытаниями. Прежде всего он предложит испытуемому описать какое-либо обстоятельство. Если сообщение начнётся с отрицания (осуждения, клеветы, крамолы), значит, сотрудник не годен, ибо каждое Явление содержит что-то ПОЛЕЗНОЕ. Но есть особенный глаз, который усмотрит каждое годное зерно. (Но найдётся и засоренный глаз, который напротив, усмотрит всё плохое и раздует свой костёр хаоса и сомнений, недоброжелательства). Конечно, нужно выбирать таких дальнозорких сотрудников(, а не близоруких). Не должен Вождь погружаться в соблазн Отрицания». (по «Напутствию Вождю», параграф 114).
Если бы люди (чело-веки – ученики в веках) научились брать всё лучшее из прошлого, а не тащить весь сор с собой, поднимая тем самым снова кандальный звон цепей, Мы призываем разбить цепи, и идти свободными в Прекрасное Будущее, КАК ПРЕКРАСНО получить крылья, теперь можно лететь, петь и звенеть над землёй!!!

Спартак – дословно «Житель Спарты» греко-римское; Искусство Атаки; обессмертил имя известнейший гладиатор-бунтарь Спартак, бывший талантливым полководцем, «это был человек выдающийся и физическими силами, и духом», – писал римский историк Саллюций, этот человек ставший символом восстания и борьбы за свободу, и наиболее популярная российская футбольная команда («красно-белых»).
Сегодня Хочется вспомнить из исторического романа Рафаэлло Джованьоли «Спартак»:
Капрера, 25 июня 1874 г.
Дорогой мой Джованьоли!
Я залпом прочёл вашего «Спартака» несмотря на то, что у меня совсем нет времени для чтения; я от него в восторге и восхищён вами.
Надеюсь, что наши сограждане оценят великие достоинства этого произведения и, читая его, убедятся в необходимости сохранять непоколебимую стойкость, когда речь идёт о борьбе за святое дело свободы.
Вы, римлянин, описали не лучший, но наиболее блестящий период истории величайшей республики – период, когда надменные властелины мира начинали уже погрязать в тине порока и разврата, но, несмотря на то что это поколение было источено испорченностью и разложением, оно породило исполинов, равных которым не было ни у одного из предыдущих поколений, ни у одного народа и ни в одну эпоху.
«Из всех великих людей величайшим был Цезарь», – сказал знаменитый философ. Действительно, деяния Цезаря возвеличили описанную вами эпоху.
Вы изваяли Спартака, этого Христа – искупителя рабов, резцом Микеланджело. Я, как раб, получивший свободу, благодарю вас за это, а также за то глубокое волнение, которое я испытал, читая ваше произведение.
Не раз слёзы катились из глаз моих, не раз чудесные подвиги рудиария привадили меня в волнение, и я был немало огорчён тем, что ваша повесть оказалась такой краткой.
Пусть же воспрянет дух наших сограждан при воспоминании о великих героях, почивших в нашей родной земле, земле, где больше не будет ни гладиаторов, ни господ.
Неизменно ваш Джузеппе Гарибальди
(так начинается роман)

Он родился свободным и вольным
Под Отеческим кровом(покровом),
Но в жестокие железные цепи (Кали-юги)
Не за Родину ныне бьётся он на чужбине,
Не за милый, далёкий, за родительский кров
Льётся в битве жестокой Гладиатора кровь!
- Наша Песня! … - зашептали удивлённо и радостно гладиаторы.

… Семеро самнитов окружили и теснили трёх оставшихся в живых фракийцев, последние же, тесно став СПИНОЙ ДРУГ К ДРУГУ, образовали ТРЕУГОЛЬНИК и оказывали яростное сопротивление превосходящим силам самнитов.
Среди трёх, ещё живых, фракийцев был Спартак. Его атлетическая фигура, поразительная сила крепких мышц, совершенная гармония всех линий тела, несокрушимая, непреодолимая храбрость, несомненно, должны были выдвинуть этого человека, особенно в ту эпоху, когда физическая сила и твёрдость характера являлись главным условием успеха в жизни.
Спартаку исполнилось тридцать лет, и все те выдающиеся качества, о которых мы говорили, сочетались в нём с образованностью, редкой для его общественного положения, с возвышенным образом мыслей, благородством и величием души, блестяие доказательства которых он давал не раз.
Длинные белокурые волосы и густая борода обрамляли его красивое мужественное лицо с правильными чертами, озарённое светом голубых глаз, полных жизни, чувства, огня; они придавали его лицу, когда он был спокоен, выражение какой-то печальной доброты. Но в бою Спартак совершенно преобразился на арене цирка сражался гладиатор с искажённым от гнева лицом, глаза его метали молнии, вид его был ужасен…
…
… Возможно ли, чтобы в Заветах великих Богов было начертано, что угнетённые никогда не будут знать Покоя, что неимущие всегда будут лишены хлеба, что земля всегда должна быть разделена на два лагеря – волков и ягнят, пожирающих и пожираемых?
- Нет! Клянусь всеми богами Олимпа! – вскрикнул Спартак громоподобным голосом и стукнул большим своим кулаком по столу…
СПАРТАК: - … Если Счастье будет сопутствовать нашей храбрости, то вот этот наш маленький отряд в 78 человек сможет положить Начало великой войне и благородному делу!...
И тут же добавил:
- История, к сожалению, судит о благородстве деяний по их удачным последствиям!..
…
Вскоре букцины протрубили сбор, и со всех сторон на призыв послушно стали стекаться гладиаторы. Распространился слух, что по приказу Спартака легион должен в полном составе явиться на грандиозный форум Нолы, славившийся великолепными старинными храмами, базиликами и портиками.
Меньше чем через час легион гладиаторов выстроился в полном боевом порядке в ТРИ ряда. Спартак появился на ступеньках храма Цереры; он был бледен, лицо его было грозным. Несколько мгновений он стоял среди глубокой тишины, с опущенной на грудь головой, в скорбном раздумье. Наконец он поднял голову и, гневно сверкая глазами, воскликнул своим могучим голосом, прозвучавшим громом на всю площадь:
- Вы что же, дикие и преступные люди, желаете добиться, клянусь всеми богами ада, имени грабителей и славы разбойников и убийц?
И он умолк.
Несколько минут никто не проронил ни слова, а затем Спартак продолжал:
- Неужели это та Свобода, которую мы несём рабам, та дисциплина, при помощи которой мы стараемся стать людьми, достойными отнятых у нас прав? Это ли благородные поступки, которыми мы привлечём к себе расположение италийцев, это ли добродетель, пример которой мы должны показать? Разве вам мало того, что против нас – величие и могущество римского имени, вы ещё желаете, чтобы на вас обрушились проклятия и месть всех народов Италии? Видно, вам мало той печальной славы, которую создали нам наши угнетатели, – она идёт впереди нас и поддерживается утвердившееся с их лёгкой руки мнение, что мы – варвары, грабители и самые подлые люди? Всего этого вам мало и, вместо того чтобы славными деяниями, строжайшей дисциплиной, образцовым поведением опровергнуть клевету, жертвой которой мы являемся, вы хотите подкрепить её и ещё усилить мерзким поведением, позорными и подлыми поступками!
Все в Италии глядят на нас с опаской, подозрительно, недоверчиво; кто нам не явный враг, уж, наверно, и не друг; наше Святое Дело и Знамя, за которое мы сражаемся, самое ВЫСОКОЕ из всех когда-либо развевающихся под Солнцем на полях сражений от края до края полуострова, не пользуются никакой симпатией. Чтобы завоевать расположение к себе, у нас есть только одно средство: ДИСЦИПЛИНА.
Железная дисциплина – это непроницаемая и непобедимая броня римских легионов; они не сильнее и не храбрее всех солдат на свете – существуют народы, не уступающие им ни в отваге, ни в силе, но среди всех армий нет более дисциплинированной, чем римская, и вот почему римляне побеждают всех своих врагов.
Не помогут вам ни необычная сила ваших мускулов, ни ваше беспримерное мужество, если вы не изучите и не примените на деле их дисциплину. Как переняли вы от римлян их боевой порядок, так должны вы перенять и их ДИСЦИПЛИНУ.
Если вы хотите, чтобы я был вашим вождём, то я требую от вас умения повиноваться, быть сдержанными и умеренными, потому что сила войска – в порядке, в повиновении, в сдержанности. Каждый должен поклясться своими богами, и все вы должны поклясться мне своей честью, что с этого часа никогда не свершите даже самого незначительного проступка, никогда не дадите мне основания упрекнуть вас в распущенности и неподчинении.
Для обеспечения Победы необходимо, чтобы я нашёл в себе силу поступать подобно консулу Манлию Торквату, который приказал сыну отрубить голову своему другу, ежели он окажется виноватым в малейшем нарушении установленных законов и порядков. Восхищённые историки рассказывают о римских легионах, что однажды они разбили лагерь возле яблони; когда же сняли палатки, оказалось, что с яблони не было сорвано ни одного плода. Я хочу, чтобы и о вас могли сказать то же самое! Лишь при этом условии мы будем достойны Свободы, которой мы добиваемся, лишь при этом условии мы можем одержать Победу над самым сильным и храбрым войском в мире.
…
- А это ты, римский консул Марк (Мрак) Теренций Варрон (Ворон) Луккул, бесчестный и низкий, это ты позабыл, где находишься и с кем говоришь! О, ты думал, что я не узнал Тебя? Ты пришёл коварно сюда под вымышленным именем, тайком и обманом, чтобы попытаться совратить меня (и моих друзей), ты судил по Себе, а потому считал и меня способным на те низости, на которые способен ты, о подлейший из людей! Уходи… возвращайся в Рим… собери себе новые легионы и приходи сражаться со мной в открытом поле; там, если ты посмеешь стать со мной лицом к лицу, как стоишь сейчас, я дам тебе достойный ответ на твои злодейские предложения.
- И ты надеялся или ещё надеешься, бедный глупец, – произнёс с величайшим презрением консул Варрон Лукулл, – что долгое время сможешь противостоять натиску наших легионов, ты льстишь себя надежду одержать полную Победу над могущественным Римом, которому всегда сопутствует счастье?
- Я надеюсь вывести эти толпы несчастных рабов на их Родину, и там, в наших краях, я хочу поднять восстание всех угнетённых народов против их угнетателей, я надеюсь положить конец вашему проклятому господству!...
…
Перед последней битвой Спартак, обходя по фронту свои легионы, обратился к солдатам со следующими словами:
- Братья! Это сражение решит судьбу всей войны! … Наше дело святое и правое, и оно не погибнет с нашей смертью. На пути к Победе нам придётся пролить немало крови, только благодаря самоотверженности и жертвам торжествуют великие идеи. Лучше мужественная и почётная смерть, чем постыдная и позорная жизнь (эти же слова когда-то в будущем повторит и Джордано Бруно, который бесстрашно взойдёт на костёр). Погибнув, Мы оставим потомкам Знамя Свободы и Равенства, обогрённое нашей кровью, оставим им в наследство Веру и Победу. Братья, ни шагу назад! Победить или умереть!
Так он говорил, в эту минуту ему подвели его вороного прекрасного нумидийского коня, шерсть блестела на скакуне, как полированное чёрное дерево, на этом красавце Спартак ездил больше года и очень любил его, и вот, вынул из ножен меч, он вонзил его в грудь коня, воскликнув:
- Сегодня я не нуждаюсь в коне, если Мы победим, я выберу себе любого скакуна среди вражеских коней, а если я буду побеждён, то он не понадобится мне ни сегодня, ни когда бы то ни было.
Слова и поступок Спартака показали гладиаторам, что этот бой будет последним и решающим. Громкими криками приветствовали они своего Вождя, прося его подать сигнал к атаке….
(прозвучала старая песня)
Сестра богинь, Свобода, зажигай
На подвиг благородный
Сердца твоих Сынов,
Сестра богинь, Свобода, гнев народный
Ты окрыли, святая,
В огне освободительных боёв!
В мечи, в мечи оковы
Перекуют рабы;
Долг их призвал суровый,
И даже робкий храбр в пылу борьбы.

Сестра богинь, Свобода, в свете Славы
Ты искрою Одною
Священного Огня
Зажги Пожар везде, где пот кровавый
Течёт и где страдает раб, стеня,
Чтобы тиран за чашей круговою
Мог нежиться в чертогах!
Свобода, сердце каждого борца

Отвагу влей в Сердца,
В синеющие жилы
Влей кровь свою, удвой наш гнев и силы!..

Сестра богинь, Свобода, за тобой
С напевом грубым ринемся мы в бой.

СПАРТАК (Spartacus) – в Древнем Риме вождь восстания рабов 73( или 74) – 71 до н.э. периода античности.
Уроженец Фракии, проданный в рабство. Два раза бежал и был определён в школу гладиаторов в Капуе. Вместе с другими гладиаторами (ок. 70 человек) бежал на Везувий.
Вскоре численность его отряда пополнявшегося за счёт беглых рабов и свободных арендаторов, достигла 10 тысяч человек.
Посланные против Спартака отряды римлян (сначала 3 тысяч, затем 10 тысяч человек) были им разбиты. Восстание перекинулось из Кампании в Южные области Италии. Спартак повёл свою армию в Апулию и Луканию.
В отличие от руководителей Сицилийских восстаний рабов, Спартак не объявлял себя царём, все дела, видимо, решали совет командиров и собрание воинов…

- Спартак! Поведай теперь нашим командирам о себе! Я, знаю, тебе есть о чём рассказать…
- Я родом из Фракии, из земли медов, – начал свой рассказ Спартак. – Земля медов в самом центре Фракии, на реке Стримоне. Меды входят в сильное объединение племён, носящих имя пеонов. Мы гордимся перед другими, во-первых, тем, что мы – фракийцы, во-вторых, тем, что мы – меды.

Наша слава достаточно засвидетельствована даже людьми, нам чужими. Так, знаменитый греческий историк Геродот – «отец истории», как называют его сами эллины, – замечает: «Фракийцы – народ самый многочисленный на свете после индийцев. Если бы он держался вместе или находился под властью одного царя, он был бы прямо непобедимым и самым сильным». А вот мнение другого знаменитого афинянина – Исократа : «Самые способные к власти и обладающие наибольшим могуществом народы – скифы, фракийцы и персы».
Говорить ли мне о нашей родословной? Она восходит к великим богам и героям…
Теперь о самом себе. По роду я очень знатен. Моих предков низложил и устранил от власти в царстве медов Филипп, отец Александра. В поисках новой власти, в погоне за богатствами предки служили в армии Македонии, старались сделать карьеру. Их потомки служили – и ныне служат – в армиях Вифинии, Понта, в римской армии, в Афинах, в Африке, на Боспоре.
И я в своей жизни узнал все перемены счастья. А ведь с молодых лет я обучался наукам, которым обучают благородных людей. Я изучал сочинения философов и Орфея, халдейскую и египетскую мудрость, побывал ради образования в Афинах, Малой Азии, на Рлдосе. И вот мне-то приходится сказать о себе словами Софокла из «Менелая»:

Моя судьба как бы в упряжке Солнца –
Вращается и перемен исполнена.
Так лик луны изменчив и не может он
Один и тот же быть в теченье двух ночей.

С 18 лет я служил солдатом в римской провинции Македонии в составе вспомогательных фракийских войск. Карьеры не сделал, хотя пользовался уважением и почётом за силу и мужество. Потом покинул – без всякого согласия со стороны начальства – ряды римской армии. Вместе со мной ушли от римлян многие другие фракийцы. Наши враги злобно кричали нам вслед: «Дезертиры!» Мы же говорили и говорим: «Ложь! Мы не дезертиры, а патриоты! Если наши меды снова воют с римлянами, нам подобает быть со своими, сражаться вместе с ними, а не против них! Долг перед племенем выше долга воина римской армии!»

ТВОРИТЕ ГЕРОЕВ ДУХА!