[Vitaly]

-- Отпустите его, -- вдруг пронзительно крикнула Маргарита так, как
когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика сорвался камень в
горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Маргарита не
могла сказать, был ли это грохот падения или грохот сатанинского смеха. Как
бы то ни было, Воланд смеялся, поглядывая на Маргариту, и говорил:

-- Не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не
встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже
попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, -- тут Воланд опять
повернулся к мастеру и сказал:
-- Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!

Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на
сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо
запрыгало по безлюдным и безлесым горам:

-- Свободен! Свободен! Он ждет тебя!

Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил.
Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным
креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный
город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за
много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная
прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес.
Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то
прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он
или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным
стражем по лунной дороге стремительно побежал и он....