[ninniku]

Мне врезалась в память мысль Тарковского о демагогии в искусстве.

Он называл американский кинематограф демагогическим. В его интерпретации это выглядело так: Человек, переживающий экстремальную ситуацию, в итоге выходит из неё с девушкой, миллионом долларов и остается каким был. Это демагогия.
Человек, преодолевая обстоятельства и самого себя рождается вновь и никогда не будет таким, каким был до испытания. Предметом искусства он видел именно это наблюдение - что и как происходит с человеком, каковы закономерности этих перемен.
Я понимаю, почему это его интересовало. Ему самому доставалось, люди вокруг переживали трагедии, катарсис очищения, они менялись, становились другими. А среди людей искусства таких не мало. Но кто-то приспосабливался и не менялся. Эти его не интересовали.
Весь мир разворачивался в его наблюдении.
"Иваново детство" - первое из них. Но такие наблюдения без сопереживания невозможны. А сопереживание трагедии надрывает силы, особенно если выхода из неё нет. Война была, изломав судьбы ушла. Он ВИДЕЛ все вокруг не так, как другие. Сам человек может и не осознавать этих перемен с собой. Но Странник заметит.
Но дело в том, что это колоссальные затраты сил. Я как-то с трудом представляю себе человека, способного вызвать катарсис у других между пивком и сексом.
Тарковский сочетал в себе Странника, Проводника и Пограничника. Для того чтобы ВИДЕТЬ, он должен быть Странником, чтобы ВЕСТИ - Проводником, чтобы выдержать все - Пограничником.
Поэтому и образы у него такие. Разные. Сталкер - Проводник. Крис Кельвин - Пограничник. А Рублев очень похож на Странника. В каждый образ он внес что-то от себя.
Возможно, если бы Тарковский сумел или захотел бы выбрать какую-то одну судьбу, он жил бы до сих пор. Но он был непредумышленной концентрацией разных аспектов разных судеб. Редкое сочетание, с этим, я думаю, Андрей, вы не будете спорить. Уникальность сочетания вызвала уникальность судьбы и уникальность творчества.
А толковать его будут ещё долго. Поскольку он задевает НЕОСОЗНАННЫЕ ГЛУБИНЫ души человека.