[Diotima]

Вы, наверное, удивляетесь, для чего я здесь с таким упорством продвигаю эту работу с философией Гегеля, такой рутинный и безэмоциональный труд? Хочу сама на собственном примере показать, как необходимо доводить дисциплинарное дело до конца.
Мне это не легко, но необходимо, потому что считаю, что только доведя до логического завершения это исследование, могу доказать полезность этой методики для работы с умом. А там уж ваше дело, читать или не читать, применять, или не применять, но не будет уже никакого смысла охать и ахать и обвинять направо и налево, что ум убивает. Поскольку все зависит от самого человека, от его упорного и рутинного, казалось бы, невозможного и неблагодарного труда со своими внутренними инструментами.

Итак, работа с умом по Гегелю.

Благодаря вниманию и движению внимания в субстанции ума мы создаем представления.
Здесь вступает в работу еще один наш внутренний инструмент- воображение. Вот как Гегель описывает воображение:

§5
Представления, приобретаемые нами благодаря вниманию, мы приводим внутри нас в движение посредством воображения, деятельность которого состоит в том, что оно, когда мы созерцаем какой-нибудь предмет, вызывает в нас образ другого предмета, который как-то связан или был связан с первым. Совсем не обязательно, чтобы предмет, с которым воображение связывает образ другого предмета, был непосредственно перед нами, он может быть перед нами хотя бы только в нашем представлении. Самым распространенным созданием воображения является язык. Язык состоит из внешних знаков и звуков, посредством которых мы и сообщаем то, что думаем, чувствуем или ощущаем. Язык состоит из слов, слова же представляют собой не что иное, как знаки мыслей. Для этих знаков письмо в свою очередь дает знаки, составляемые из букв. Оно позволяет нам сообщать свои мысли, не прибегая к разговору. Иероглифическое письмо отличается от буквенного письма тем, что оно непосредственно заключает в себе целые мысли. В речи чувственно присутствует определенный ряд звуков. Мы обладаем в ней созерцанием ряда звуков. Но мы не останавливаемся на этом впечатлении, наше воображение связывает с ним представление о некотором неприсутствующем предмете. Здесь, таким образом, налицо два момента: чувственное определение и связанное с ним иное представление. Представление выступает здесь исключительно как сущность и как значение предмета, присутствующего в чувстве, каковой вследствии этого является просто знаком. Здесь данное нам содержание противостоит содержанию, которое создано нами.

В этом параграфе так же дается очень интересное определение языка, который выступает не только как символическое представление мысли, но и чувственное состояние, с помощью звуков передаваемое и воздействующее на человека не так как мысли. На основе разночтений восприятий и их связи с разными органами чувств и связи с воображением, начинаются противостояния наших представлений и истинного состояния объекта. Как говорит Гегель

Представление выступает здесь исключительно как сущность

Т.е. наше представление это вполне живая( оживленная нашими чувствами и нашим содержанием) сущность, которая противостоит содержанию ( реальному содержанию) объекта.

Здесь данное нам содержание противостоит содержанию, которое создано нами.

Далее Гегель различает представление и мышление. Представление может быть лишь конструкцией воображения, т.е. того, что сравнивалось с другими объектами. Причем в этом сравнении мы вполне можем брать несущественные признаки, те что не являются сущностными и не входят в содержание объекта (духа- воли)
Мысля же, мы сосредотачиваем внимание только на существенных ( сущностных содержательных сторонах).

§6
В повседневной жизни представление и мышление путают друг с другом и называют мышлением даже то, что является лишь представлением воображения. Представляя, мы имеем перед собою вещь также и по ее несущественному внешнему существованию. Мысля же, мы отделяем от вещи все несущественное, чисто внешнее и сосредоточиваем внимание только на ее существенных чертах. Мышление через внешнее явление добирается до внутренней природы вещи и делает ее своим предметом. Все случайное оно опускает. Оно берет вещь не такой, какова она как непосредственное явление, а отделяет несущественное от существенного и, следовательно, абстрагируется от несущественного. Созерцая, мы имеем перед собой единичные предметы. Мышление соотносит их друг с другом, иначе говоря, сравнивает их. Сравнивая, оно отмечает общее между ними, а то, чем они отличаются друг от друга, опускает и, таким образом, получает всеобщие представления.
Всеобщее представление содержит меньше определенности, чем единичный предмет, входящий в эту всеобщность, ибо всеобщее как раз и получают только путем опускания единичного. Зато охватывает собой всеобщее больше, т.е. имеет гораздо больший объем. В том случае, когда мышление создает всеобщий предмет, мышлению принадлежит деятельность абстрагирования, а вместе с ней и форма всеобщности, как, например, во всеобщем предмете <человек>. Содержание же всеобщего предмета мышлению как абстрагированию не принадлежит, а дано мышлению и существует вне и независимо от него.
Мышлению принадлежат, кроме того, многочисленные определения, выражающие ту взаимосвязь между различными явлениями, которая всеобща и необходима. Взаимосвязь между явлениями, как она дана в чувственном созерцании, – это лишь внешняя, случайная взаимосвязь, которая может быть такой или же не такой. Например, камень, упав на мягкую массу, оставляет на ней отпечаток. В чувственном созерцании дано падение камня и то, что вслед за этим по времени появилось углубление в том месте массы, где ее коснулся камень. Оба этих явления падение камня и углубление в массе – следовали друг за другом во времени. Однако взаимосвязь эта еще не содержит в себе необходимости; не исключено, что одно, как говорится, <при тех же самых условиях> произошло бы, а другого за ним не последовало. Напротив, если взаимоотношение этих двух явлений определяется как взаимосвязь причины и действия, т.е. как каузальность, то такая взаимосвязь необходима, иначе говоря, является взаимосвязью рассудка. Для нее характерно, что, когда при тех же самых условиях происходит одно, другое уже содержится в нем.
Определения эти суть формы мышления. Дух устанавливает их, повинуясь только самому себе (aus sich selbst), но это одновременно и определения сущего. Лишь путем размышления мы открываем, что такое основание и следствие, внутреннее и внешнее, что существенно и что несущественно. Дух при этом не сознает того, что эти определения он устанавливает произвольно, напротив, он высказывает в них нечто существующее вне и независимо от него.

Гегель различает созерцание единичного предмета, представление этого предмета и всеобщее представление.

Представление может содержать меньше определенности , чем единичный предмет, но оно может и не быть истинным, потому что содержит несущественные черты, уводящие в сторону от сути предмета.

Всеобщее представление, созданное мышлением, имеет меньше определенности, характерной для единичного предмета, зато содержит больший объем.
Мышлением человек как бы раздвигает рамки своего сознания и переходит в пространства, где содержание гораздо обширнее и всеохватывающее. При этом мышлением человек может выйти в объем, где уже содержание выходит вообще за рамки мышления.

мышлению принадлежит деятельность абстрагирования, а вместе с ней и форма всеобщности, как, например, во всеобщем предмете <человек>. Содержание же всеобщего предмета мышлению как абстрагированию не принадлежит, а дано мышлению и существует вне и независимо от него.

Существует вне мышления и независимо от него, т.е. содержание всеобщего уже есть сила гораздо большая, чем мышление.

Гегель говорит, что формы мышления, определения устанавливает Дух

Определения эти суть формы мышления. Дух устанавливает их, повинуясь только самому себе (aus sich selbst), но это одновременно и определения сущего.

Но без мышления Дух бессознателен.

Лишь путем размышления мы открываем, что такое основание и следствие, внутреннее и внешнее, что существенно и что несущественно. Дух при этом не сознает того, что эти определения он устанавливает произвольно, напротив, он высказывает в них нечто существующее вне и независимо от него.

Если Дух действует непроизвольно или произвольно, как во всех явлениях природы, то он в любом случае создает.

Но отличие действия духа, когда он выступает как сознательное мыслящее существо «Я», он создает содержание и форму объекта, если же, как непроизвольное стихийное еще бессознательное явление, он создает форму, он присваивает себе содержание созданное другим.

§7
Собственно говоря, поскольку речь идет о том, что дух получает определения, неопределенность Я, или духа, заранее предполагается. Определения духа принадлежат ему даже в том случае, если он получил их от других предметов. Если в нем и есть что-то, что, будучи независимым от него содержанием, создано не им, то все же форма при этом всегда принадлежит ему; например, действуя как воображение, дух черпает материал из созерцания, форма же при этом заключается в ином соединении этого материала по сравнению с тем, каким материал этот был первоначально в созерцании. Во всяком чистом представлении, например в чистом представлении о животном, определенное содержание принадлежит опыту, но всеобщее в таком представлении – это форма, создаваемая духом.
Эта форма есть, следовательно, то, что дух устанавливает сам. При теоретической деятельности, и в этом состоит ее существенное отличие, дух устанавливает только форму, при практической же – он является творцом также и содержания. Содержанием права, например, является личная свобода. Она присуща духу. Практическая способность признает определения своими, собственно говоря, тогда, когда она их хочет. Если они и являются чужими или, лучше сказать, данными мне определениями, то они, несомненно, перестают быть чужими, если я их хочу. Я делаю это содержание своим, устанавливаю его сам.

Дух в непрерывном движении, он двигается изнутри наружу и снаружи во внутрь. И эти движения так же связывают все происходящее любого человека воедино. Его чувства, желания, восприятия, представления, мышление. Теоретическая способность сознательного Духа идет извне вовнутрь превращая воспринятое в какое-то представление, а практическая способность выражается изнутри наружу, когда Дух принимает решение, намерение и превращает внутреннее во внешнее.

§8
Теоретическая способность начинает с налично существующего, данного нам, внешнего и превращает его в некоторое представление. Практическая же способность, напротив, начинает с внутреннего определения, которое называется решением, намерением, а затем превращает внутреннее во внешне существующее, сообщает ему наличное бытие. Это превращение внутреннего определения в нечто внешнее называется [практической] деятельностью.
§9
[Практическая] деятельность есть, собственно говоря, соединение внутреннего с внешним. Внутреннее определение, с которого она начинается, по форме необходимо снять, т.е. нужно, чтобы оно перестало быть чисто внутренним и стало внешним; при этом необходимо, чтобы содержание этого определения осталось; например, намерение построить дом это внутреннее определение, форма которого состоит в том, что оно является лишь намерением; содержанием же тут служит план дома. Так вот, если эту форму здесь устранить, содержание все же останется. Дом, который в соответствии с этим намерением должен быть построен, и дом, который в соответствии с этим планом строится, – это один и тот же дом.
С другой стороны, деятельность в такой же мере есть и преобразование непосредственно данных предметов внешнего мира; например, при постройке дома различными способами видоизменяются грунт, камни, лес и прочие материалы. Вид этих внешних предметов подвергается изменению. Их соединяют совершенно иначе, чем они были соединены прежде. Это изменение подчинено определенной цели, а именно плану дома, с которым как с чем-то внутренним и приводятся в соответствие внешние предметы.