[АлексУ]

Сообщение от Александр83

Давай полностью авторскую цитату - посмотрим что там куда.

Вл.Соловьев "Чтения о Богочеловечестве", стр. 174-175 (Чтение восьмое):

... совершенно очевидно, что если признать человека лишь за существо, происшедшее во времени, сотворенное в определенный момент, прежде своего физического рождения не существовавшее, то это, в сущности, равносильно сведению человека к его феноменальной видимости, к его обнаруженному бытию, которое действительно начинается лишь с физического рождения. Но оно ведь и кончается с физической смертью. То, что только во времени явилось, во времени же и должно исчезнуть; бесконечное существо после смерти никак не вяжется логически с ничтожеством до рождения.
Как существо природное, как явление, человек существует только между физическим рождением и физической смертью. Допустить, что он существует после физической смерти можно, лишь признавши, что он не есть только то существо, которое живет в природном мире, только явление, - признавши, что он есть еще кроме этого вечная, умопостигаемая сущность. Но в таком случае логически необходимо признать, что он существует не только после смерти, но и до рождения, потому что умопостигаемая сущность по понятию своему не подлежит форме нашего времени, которая есть только форма явлений.

А продолжение этой цитаты с той же страницы адресую уже Рабу Божию Дмитрию, который вроде высказывался о несовместимости понятия кармы и понятия свободы в христианстве. Владимир Соловьев, вроде, говорит об обратном - что понять человеческую свободу невозможно без признания предсуществования души:

Переходя ко второй упомянутой истине, свободе человека, легко видеть, что, представляя себе человека лишь созданным из ничего во времени и, следовательно, для Бога как бы случайным, так как предполагается, что Бог может существовать и без человека, и действительно существовал до сотворения человека, - представляя себе, говорю я, человека как безусловно определенного божественным произволом и потому по отношению к Богу безусловно страдательным, мы решительно не оставляем никакого места для его свободы.