[pustynnik]

Простите пожалуйста, к сожалению сказка длинновата для поста.


ПОСЛЕДНЯЯ СКАЗКА

Жила была на свете Ляля, и жил на свете был Бабай. И так любили они друг друга, что даже не знали. Не ведали и из-за этого не всегда осознавали Чувство. Но Чувство было, и Оно жило и Жизнь творило. Ну и однажды (а было это в царстве Здесь и Сейчас), прилетел в их царство Дивный Перепел. Прилетел и на ветку сел.
Не ясно было нежданный ли он гость иль долгожданный странник-пилигрим, вернувшийся домой, но он очень хорошо вписался в окружающий мир и на ветке сидел, как царь на своём троне.
И когда Ляля и Бабай проходили под деревом, сказал им:
- Живете и не знаете, не знаете и разве живёте?
Смешивший Лялю Бабай, радовавшись её вырывающемуся летними ручейками смеху, сначала ничего и не услышал, а увидел, как любимая смотрит куда-то вверх, и, проследив её взгляд, вот увидел странного перепела…
- Чего не знаем? – спросила Ляля.
- Любви не знаем, - буркнула птица, будто и себя имела в виду.
- Ну а ты откуда, скажи, знаешь, что не знаем? – продолжала пытливо Ляля.
- Знаю и знаю. Выделятся, как некоторые, просто не хочу.
- Как странно! Я никогда не видела такой птицы, - посмотрела Ляля на Бабая и вновь, подняв головку, спросила, - так что такое эта твоя Любовь?
- Будете много знать, скоро состаритесь! – ответил Перепел и, важно расправив крылья, перескочил на другую ветку. – Вы хоть раз-то думали, чего вы…
Но тут подул сильный холодный ветер, зашептались листочки, и Бабай почему-то почувствовал себя одиноким.
- Ляля… - позвал он, - Ляль…
- Да, - ласково ответила Ляля.
- Пойдём в дом?
- Пойдём.

Этой ночью Бабай проснулся от звука распахивающегося окна. Сильный ветер ворвался в дом и стучал деревянными створками. Бабай закрыл окно и услышал, как шепчет во сне его любимая:
- … вместе всё время ходите… вместе всё время ходите…
Он укрыл её сползающим на пол одеялом, вскипятил чайник и вдруг понял: нежданно пришла осень.

С каждым днём теперь становилось всё холоднее и холоднее, и Бабай начал ходить в лес, чтобы найти сухих деревьев и хвороста для того, чтобы им с Лялей было тепло. И осенними вечерами они смеялись, пили чай и любовались в окно на алеющую листву и огненные клёны.
Вскоре Бабаю пришлось уходить всё дальше и дальше в лес в поисках подходящего топлива, а иногда и по нескольку раз на день. Но каждый раз они радовались встрече после разлуки, и это даже стало им нравиться. Они снова смеялись. И когда Бабай уходил за дровами, в лесу он разговаривал с деревьями, землею, кустами и несколько раз он даже разговаривал с небом, а Ляля пела и кружилась в их прекрасном домике, от чего он становился ещё прекраснее, и им совсем не было скучно.
Так пришла зима. И однажды, когда они проснулись, всё вокруг искрилось и ликовало солнечным светом. Всюду был снег. И они снова смеялись и стали вместе сочинять песенку.

Как прекрасно вокруг, посмотри!
Этот ветер и нить паука.
А зимой дивный лёд на прудах,
И рукою согрета рука.

Алой осенью мы сожжены,
Словно листья до самого тла,
А бездонная ширь синевы –
Это на зиму наши тела.

Посмотри, как искриться огонь!
Посмотри, как сверкается снег.
И сосульку оттаяв рукой,
Я всегда улыбаюсь тебе.

И всегда с этой строчкой Ляля и Бабай смотрели друг другу в глаза и улыбались.
А если они были не вместе, то улыбались просто всему вокруг. Так водичка разлита по всему шару земному, и даже в облаках тоже спряталась она, но мы часто любуемся ручейком, журчащим именно возле нашего дома.

Однажды, когда дни стали совсем короткими, а ночи совсем длинными, Бабай ушёл слишком далеко, чтобы вернуться засветло, и случайно именно в этот день на небе не оказалось ни луны, ни даже одной звёздочки, чтобы посветить дорогу домой. Он был один с вязанкой дров, и вокруг становилось темно. На руках Бабая были варежки, связанные ему Лялей, и, снимая по очереди то одну, то другую, голой рукой он стал нащупывать свои следы в глубоком снегу. А следы эти конечно вели его к их домику, откуда он вышел ещё утром.
Идти было нелегко. Приходилось всё время передвигаться на корточках и двигать за собой по снегу вязанку. А когда руки совсем замёрзли, Бабай перестал различать следы. Он встал, засунул оледеневшие ладошки за пазуху, и, впервые оставшись совсем один-одинёшенек, увидел мелькнувший меж стволов деревьев огонёк домика. Это Ляля, стараясь растянуть остававшиеся дрова на как можно большее время, поддерживала огонь в их маленьком жилище, и ей пришлось даже наломать свежих веток, чтобы было, что жечь ночью. Счастливый Бабай подхватил вязанку и уже скоро обнимал Лялю. Они так радовались…

На следующий день они отогрели немного замерзшей глины и земли, и отправились замазывать обломанные Лялей ветки их друзей деревьев. И когда они шли, они пели.

Знаешь, когда ты уходишь,
Ты никуда не уходишь.
Ты просто видишь другое,
Видишь другие цветы.

Знаешь, когда ты уходишь,
Ты никуда не уходишь.
Я всегда рядом с тобою,
Мне всюду чудишься ты.

Я о тебе забываю,
Ты обо мне забываешь.
Память не то о чём стоит
Радоваться-горевать.

Эти цветы, это небо –
Это созвездия стрелы,
Стрелы лучей, как от солнца,
Нашей с тобою любви.

Ты обо мне забываешь?
Я о тебе забываю?
Память не то, чём мы можем
Даже на времечко стать.

Эти цветы, это небо,
Это живое мгновенье!
Это и есть мы с тобою,
Мы – это здесь и сейчас.

Знаешь, когда мы уходим,
Мы никуда не уходим.
Просто мы видим другое,
Видим другие цветы.

Знаешь, когда мы уходим,
Мы никуда не уходим.
Просто другое другому
Вновь признаётся в любви…


Так они пели, и когда подошли к опушке, где Ляля вчера отламывала ветки для очага, увидели в глубине леса замерзшее болотце с сухими деревьями (раньше почему-то они его просто не замечали, а может, его не было вовсе), а за ним ещё одно такое же, а за ними ещё и ещё, и ещё.… Тогда им и подумалось, зачем ходить одному, если двоим, открывается так много?

Теперь, когда Ляля и Бабай были обеспечены дровами на всю зиму, по вечерам они читали сказки. И часто, как и в старь, Бабай уходил утром в лес, а Ляля украшала их домик и общалась с цветами, которые она выращивала на подоконнике, просто потому, что так им нравилось, из чистого удовольствия. Днём они гуляли, навещали друзей деревьев и от души смеялись. А зимние вечера были длинными и звёздными.
- Смешные они эти сказки, а может даже и грустные, - однажды сказала Ляля, откладывая в сторону книжку (а книжки они всегда читали вслух).
- Действительно, что-то с ними совсем не так, - задумчиво подтвердил Бабай и замолчал.
- Я знаю! – воскликнула, хмурившая все эти секунды лобик, Ляля – Знаю, очень теперь знаю. Это сказки из другого мира, как тот Перепел. Он важный такой был, книг нам много прислал, но главного он не понял. И люди в мире том не понимают. А если понимают, то их, наверное, очень мало, совсем мало в сравнении с книгами! – обрадовавшись догадке, Ляля вскочила, покружилась по комнатке и, откинув с личика воздушную прядь вырвавшихся волос, продолжала:
- Не дают покоя любящим в этих книгах. Всё время их волшебники ниоткуда возьмись злые друг от друга уносят, драконы заморские хватают, колдуны сгубить хотят. А кто кого-нибудь похищать захочет, да ещё против воли похищаемого? Только очень, очень бедные на душу люди. И злость их эта не злость, а невежество и бедность сердца.
А если небо так прекрасно и так щедро на закаты, дожди и рассветы, облака… на грозу и на тучи, и на ветер, что облачки носит, и запахи чудесные из одних мест в другие переносит, то как же в сердце человека должно быть прекрасно! И если ночью небо бывает распахивается в звёздную беспредельность, то в какие же прекрасные дали уносит во сне человека душа? Но отчего-то эти люди поверили в свою нищету. Даже Кощею Бессмертному на смерть бедному и тому постоянно кажется, что чего-то не хватает. И если простые люди ещё просить пытаются, то эти уже похищать начали, а когда-то и они просили, но, не зная великолепия своего и ничего не получая, стали других обкрадывать. А ведь даже цветочек каждый, коли в засуху дождика ему не хватает, не заявляет небесам, чтобы тучки из других мест, где другие цветы цветут, к нему сбегались, а до последнего отдаёт цветочек всему живому аромат свой чарующий. И аромат этот нисколько хуже не становится. Слабеет он, но всё равно такой же певучий. И цветут цветы по всей планете, и идут дожди, и всегда воздух Земли аромат любого цветка в себе носит, и каждый вид занимает свою значимую долю в том волшебном глотке воздуха, который мы и сейчас с тобой совершаем. Ну а если вспомнят все люди, какие богатства в них самих всех поджидают, кто ж тогда принцесс воровать будет, да влюблённым неприятности чинить? Кто другим завидовать станет? Некому…
- Это так, - засмеялся Бабай, - я сам фиалку в лесу спрашивал, не хочется ли ей кедром побыть, а она смеялась над вопросом долго, а потом сказала: “Ты ночи дождись рядом”. И как Солнце на другую сторону Земли лучики лучить начало, так средь деревьев аромат её разлился. До самых первых лучей украшала лес ночная фиалка, и, сливаясь с запахом кедра, ещё сильнее нежностью своей пьянила…

Солнце лучит в синем небе!
Ночь открывает Луну.
В прятки играют планеты:
Тот, кто увидит звезду
На небосводе безбрежном
Первым, тот скажет: привет!
Вот так фиалочка нежно
Вдруг отворила ответ…


Именно вот так сидел писатель поздно ночью, черпая своим ковшом из двух ключей бьющих в его душе. И отпирали дверь ему в мир, который мы в этой сказке назовём ОКЕАНИЧЕСКИМ, вот эти два простые ключа…

Солнечный свет ковш в руке окружил,
В сердце кораблик твой детский ожил.
Люди мне скажут, ну что-то там скажут…
Не замечая реки!

Маленький домик на краю небес
И дорога, ведущая прямо в лес.
Люди не видят, чего-то не видят,
Не замечают реки!

Да мы блуждали, так долго блуждали
И вот однажды в мгновеньи пропали.
Люди искали, кого-то искали,
Слыша лишь плески реки.

В лунном цветеньи мой ковшик кружился,
Флагман на встречу на праздник приплылся.
Люди расскажут, да, что-то расскажут,
Только всё это пески!

Там где взлетают, все брызги взлетают,
В небо, когда невидимки играют,
Люди укажут, на что-то укажут,
Не понимая реки!

Маленький домик на краю небес
И дорога, ведущая прямо в лес.
Боже, какое блаженство не скажешь
На берегу у реки.


И на их МИР наступила волшебная весна. Прямо по зимнему пути Бабая, след в след… след в след… след в след…


Если в Сердце своём встанешь рано,
Чтоб в кувшины с цветов сбить росу,
Если небо соткётся туманом
И тропинки сокроет в лесу,

Ты не бойся, ходить и не надо.
Ты же в Сердце, и этот туман –
Только влага от слёз твоих детских,
Только капельки прошлого ванн.

И тропинка зачем тебе, путник?
Здесь всё рядом, ты просто смотри.
Твоё Сердце не знает распутья,
Твоё Сердце само – все Пути.

В нём как в капле росы отражаясь,
Предстаёт людям мир огневой,
Но в отличьи от капель чудесных,
В Сердце мир отражённый – живой.

Ты владеешь прекраснейшим кладом.
Значит, слушай, Я слышу цветы:
«Ничего понимать и не надо,
Всё и так уже есть, посмотри!»