[Kim K.]

В продолжение темы :
"В одном далеком восточном поселке жили-были простые советские люди. Поселок свой они любили, ежедневно прибирали улицы возле своих домов, а по выходным устраивали субботники. Все они делали вместе и все у них получалось… иногда, конечно, не так, как им хотелось, но люди лишь смеялись над курьезами и продолжали жить своей простой советской жизнью. Напрасно из далеких уголков им рассказывали о том, что Советского Союза больше не осталось, единение народов было у них в душе. В поселке имени Рериха (или Рерих-стане) жили люди самых разнообразных национальностей и самых разнообразных верований – всем им находилось место, работа и поддержка.
Как в любом, уважающем себя поселке, здесь был Народный Совет, в котором заседали самые настоящие Народные Старейшины. Они следили за порядком в поселке, устанавливали новые правила и дополняли старые, и поэтому когда на заборе возле чьего-то дома появлялось слово из неприличных букв, Старейшины вносили в Правила пункт о том, что на заборах писать воспрещается. Но так как поселяне были народом веселым, то самые различные слова никак не прекращали появляться на различных заборах. Понимая, что все берут пример с них, Старейшины собственными руками вытирали неприличные слова с заборов, оставляя только цветочки, бабочки и радуги. А по вечерам они собирались в прекрасном Тереме, который в поселке называли «Ашрам», где и говорили о Прекрасном со всеми, кто приходил к ним. Председательствовал в «Ашраме» Старейшина Такур Найгаториевич; люди любили его, понимая, что вечерние встречи нужны не столько ему, сколько им самим.
Как и в других поселках, в Рерих-стане были прекрасные культурные заведения. Здесь была библиотека им. Общего Блага, где любезный библиотекарь ЛеноК. была готова поделиться всеми имеющимися книгами. Правда, бюрократических забот у библиотекаря становилось все меньше и меньше, потому что люди брали книги сами, и книги всегда возвращались на свои полки. Поэтому главной заботой библиотекаря было пополнение библиотеки новыми хорошими книгами.
Был в этом поселке и Дом Культуры, где Ди-Джей, Ди-Дрон и Ди-Джулей радовали людей замечательной музыкой. Часто Три Ди устраивали различные развлекательные мероприятия с шутками и прибаутками, слушая которые люди отдыхали от дневных забот и невзгод. Кроме этого в Доме Культуры выступали с лекциями о позитивизме мышления философ Ману-Хара, а так же с лекциями о Тонком Мире подруга библиотекаря ЛеноК Наталья. Наталью часто замечали на крышах домов с фотоаппаратом в руках, но не злились, а радостно махали ей руками, предвкушая лекцию с новыми красивыми фотографиями.
На самой солнечной поляне Рерих-стана располагался детский сад, куда родители отдавали своих чад в рабочие дни. Раньше в надписи «Детский сад» часто отваливалась вторая буква «с», но когда пришла новая заведующая, букву приколотили крепко-накрепко. Новая заведующая приехала сюда из Латвии и звали ее Ава Шваровна. Она очень любила детей и обклеила все стены своего заведения детскими фотографиями. На ее рабочем столе стояла фигурка великого божества с непроизносимым именем «Авалокитешвару», но добрым лицом и понимающим взглядом. В поселке поговаривали, что она даже изменила имя, чтобы быть похожей на это божество. Некоторое время посельчане бурчали на нее, но время прошло, а Ава Шваровна осталась.
Ее помощница, Айса Биновна помогала Аве Шваровне чем только могла и иногда ей не хватало дня, чтобы нарисовать все, что ей с детьми нарисовать хотелось. Айса Биновна очень любила раскрашивать все яркими красками и один из ученных Рерих-стана Манас Кайвасатович часто бурчал, открывая очередную книгу из библиотеки с цветочками, бабочками и радугами на полях… Некоторое время он был очень надоволен, но потом заметил, что картинки эти эзотерически связаны с содержанием книг, и подходят к текстам Учения даже лучше, чем «родные» типографские иллюстрации. Манас Кайвасатович работал в местном НИИ вместе со многими дргуими учеными – Каем Зайцевым, Ником Атаманенко и еще одним ученым, имя-отчество которого было непроизносимо и сокращено поселянами до простого слова «Вэл».
Ученые со временем мечтали переименовать НИИ Рерих-стана в «Урусвати», но понимали, что пока еще рано.
Был в поселке и местный универмаг, в котором эмигрантка из Германии Вэтлян Любэккэ с выверенной немецкой точностью отпускала «одну единицу товара в одни руки». Долгое время они ругались с Авой Шваровной потому что Ава пыталась обклеить весь магазин Вэтлян разноцветными фотографиями и заставить все подоконники вазонами… но прошло немного времени и в вазонах распустились цветы, покупатели магазина начали радостно забирать разноцветные фотографии вместе со своими покупками, а универмаг стал еще одним местом для задушевных бесед.
Посреди поселка рос огромный ветвистый дуб, в кроне икоторого сделала себе шалаш Виктория. Так как она первая из всех поселенцев встречала рассвет, в Рерих-стане ее прозвали Зорькина. Она любила природу, писала трогательные стихи и ни за что на свете не переселилась бы в обычный дом. Ее часто можно было заметить задумчиво сидящей на ветви дерева с пером и блокнотом в руках – глядящую вдаль и говорящую всем, проходящим мимо вне зависимости от пола и возраста: «Ах, как же Вы еще молоды…»,. Единственный человек, ради которого она спускалась на землю был альтруистический философ Ис-Тин, который время от времени приходил проведать ее. Когда он появился в поселке и откуда, никто не знал… поначалу говорили, что он – «из тинейждеров», потом сократили до Ис-Тина. Несмотря на свою молодость, он удивлял людей мудростью высказываний и бескорыстием действий.Когда поселяне болели, Ис-Тин отправлялся в больницу, где вместе с Редной Ли он лечил людей добрым словом и светотерапией.
Редна Ли был местным художником, его часто видели в разных местах поселка с мольбертом и фотоаппаратом. Его очень любила Айса Биновна, потому что он всегда привозил ей из города новые яркие краски. Свои замечательные картины Редна Ли раздавал все желающим и редкие комнаты в поселке не были ими украшены.
Поселок был еше молодой и там был всего один подросток Сережа … так как он был один, все считали его трудным и дружно пытались воспитывать. Но на самом деле он был совершенно нормальный подросток и естественно для своего возраста любил громкую музыку, активные виды спорта и упрямо сопротивлялся всяческим нравоучениям. Его часто можно было увидеть на площади возле Народного Совета, где он размахивал трехцветным флагом и громко кричал: «Рассея Фарэва!!!» На другую сторону площади часто приходил уроженец Украины, Олекс который много и громко разговаривал, часто повторяя: «О, Революция!!! О, Революция!!!», ходя взад и вперед по площади. Следом за Олексом ходил Ниннику в сером костюме и с блокнотом в руках; он тщательно конспектировал все, что говорил митингующий. Иногда Ниннику приглашал Олекса и Сережу к себе в дом на чай… не то, чтобы Ниннику очень любил чай, просто это была его работа – пить чай, ведя при этом задушевгые разговоры с политически активными гражданами. Когда гости уходили, Ниннику снимал серый костюм и шел в гости к своему закадычному другу Редне Ли или писал красивые сказки о том времени, когда не надо будет пить чай так часто.
Время от времени к митингующим присоединялся Манас Кайвасатович и начинал размахивать флагом Беларуссии, одновременно заглядывая в книги, с которыми никогда не расставался. Однако, вскоре он уставал размахивать знаменем и откладывал его всторону, усаживался поудобнее под дубом Виктории Зоркиной и не сходил с места, пока не переворачивал последнюю страницу последней книги.
Иногда на краю площади появлялась невысокая фигурка с черной бородкой и вкрадчиво начинала разговаривать с прохожими. Это был гость из другого поселка, который представился как Ку-Аль не то Бенедиктович, не то Виссарионович.. но которого в Рерих-стане звали просто «Коля». Раньше Коля разговаривал громко и развязно, стоя посреди центральной площади, но после того, как год назад его чуть не побили всем поселком, он изменился в лучшую сторону. Коля уговаривал поселян бросить Рерих-Стан и отправиться с ним в его родной поселок под названием не то «Предрассветное место», не то «Сумерки», захватив с собой все добро. Люди иногда останавливались послушать его, но желающих последовать за ним не находилось. Поселяне жалели его, сочувствовали его изможденному виду и приносили ему покушать. Коля с аппетитом кушал, не переставая рассказывать о том, как прекрасно живут люди в его родном поселке.
Недалеко за поселком стояла синий-пресиний вигвам, где жил местный шаман без имени. Шаман был очень умный и опытный, он ездил в Америку учиться своему мастерству, но Америка не понравилась ему. Там все называли его Иван, не смотря на то, что раз за разом он повторял: «Ноу Иван! Ноу Иван!»… Американцы поняли свою ошибку и прозвали его «Ноуваном». Имя как-то пристало к нему и приехало за ним следом из Америки.
Иногда над городом пролетала староста соседнего поселка Анайка. Для маскировки она прилетала на метле, время от времени разговаривала то с тем то с другим и так же быстро улетала. Однажды она поговорила с Нованом, и после этого шаман несколько дней громко стучал в бубен, распевал индейские марши и не давал никому спать.
Вокруг поселка с копьем на плече каждый день бродил хмурый, погруженный в раздумия Сакта-Прат. Он нудно и дотошно допрашивал каждого входящего и выходящего из поселка человека о цели путешествия и смысле жизни, отмечал сто и один недостаток в предоставленных ответах, хмурился еще больше и на некоторое время уходил в чащу леса. В поселок он заходил редко, потому что ему всегда попадалась на глаза Айса Биновна и он никогда не мог пройти мимо,не прочитав ей длинную лекцию «О нарушении установленного порядка путем нанесения разноцветных пятен на жилые и нежилые здания и сооружения». Но в поселке помнили все же случай, когда Айса Биновна сумела очаровала Сакта-Прата и он (все же хмурясь) помог ей раскрасить учаток забора, куда дотянуться она не могла.

Так и живет поселок Рерих-стан, полный совершенно разных, но так сильно любящих друг друга людей. «Почему же они любят друг друга, если у них так мало общего?» - спросите вы, но будете совершенно неправы. У этих людей могут быть разные взгляды на те или иные вопросы, они могут слушать разную музыку и питаться различными продуктами… но у них есть много-много большее, чем вопросы, музыка или питание.
У них есть будущее, которое они строят. У них есть Рерих-стан. У них есть «Урусвати».
Когда о новой жизни можно говорить как о человеке? Когда она научилась читать в школе? Или когда она научилась говорить в три года? Или когда научилась ползать? Или как только появилась на свет? Или когда в утробе матери начало биться ее сердце?
Новая жизнь становится жизнью в тот момент, когда искра будущего зажигается в ней. И начинается биться ее сердце, и начинают дышать ее легкие… и устремляется вперед ее сознание.
Вперед – к Будущему, Которым она и является."